Форум сайта "...о кино- и телесериале "Горец"

Это был несчастливый день. Точнее несчастливым он был для Митоса, МакЛауд-то сиял, как начищенный чайник. Месть сладка, что тут скажешь. Хотя, чисто технически, называть это местью было бы не совсем правильно. В конце концов Митос сам согласился на экзекуцию, при условии, что Дункан сходит с ним на рок-концерт. Поначалу, не терпящий «оглушающей какофонии» шотландец, отнекивался, но, по счастью, рядом оказалась Аманда, которая и шепнула ему на ухо весьма заманчивую идею: в отместку повести Митоса в оперу.
МакЛауд решил, что вид перекошенной физиономии Старейшего в течение пары-тройки часов –достаточная моральная компенсация за его собственные мучения.

Всю неделю наблюдатели, предупрежденные Доусоном (которого в свою очередь предупредил МакЛауд) денно и нощно следили за объектом, благодаря чему, тот был четырежды пойман другом при попытке к бегству: один раз в аэропорту, во время регистрации на рейс в Берег слоновой кости, один раз на ЖД вокзале, один раз в автобусе Париж- Лион. В четвертый раз рок поджидал его в конторе по прокату автомобилей. После этого Митос смирился со своей судьбой.
Но Дункан на достигнутом не остановился, заставив беднягу облачиться во фрак. Это был честный обмен, поскольку сам он до сих пор с содроганием вспоминал драные джинсы и футболку с надписью «Я выпью твой мозг, с***», в которой ему пришлось идти на концерт. (При том, что Митос надел простую черную майку).

И вот , они стоят в фойе Гранд Опера и ждут начала спектакля. Они –это Митос , с весьма удовлетворительным видом страдающего Вертера, как всегда блестящий МакЛауд, на которого оборачиваются все дамы и не менее блестящая Аманда, пожираемая глазами всех мужчин.

Позвонив кому надо, Дункан достал билеты на единственный гастрольный спектакль русского оперного театра. Чуть больше столетия назад ему довелось побывать на премьере «Евгения Онегина», после чего к списку его любимых итальянских композиторов прибавился один русский.

Поскольку в Россию Мак в ближайшие пятьдесят лет не собирался, а запись не могла заменить живой звук, он месяц с нетерпением ждал спектакля, предвкушая удовольствие. Митос даже не поинтересовался, на что они идут и попытался тихо засунуть в карман беруши, но был пойман. То, что это именно «Онегин», он узнал, случайно взглянув на программку в руках Аманды. В тот же момент пятая попытка бежать была в зародыше пресечена шотландцем, который мягко, но настойчиво затолкал свою жертву в полностью купленную им ложу.
Мак сел чуть в сторонке, чтобы не только хорошо видеть сцену, но и наблюдать за Старейшим, одновременно перекрывая ему путь к отступлению.
Митос сел так, чтобы максимально осложнить экзекутору задачу. Аманда села спереди, чтобы было удобно обозревать в бинокль партер, полный богатой публики.

Зрители шуршали программками, американские туристы галдели, громко зачитывая друг другу содержание оперы ( большинство из них до этого считало, что “Онегин» -это марка мужского белья.) VIP ряды сверкали драгоценностями. Вышел дирижер, свет погас, и заиграли увертюру.
К разочарованию Дункана, в первые несколько минут Митос не выказывал никаких эмоций. Это могло объясняться наличием у него второй пары берушей. Однако, проверка слуха (Аманда прокомментировала появление певцов на сцене) показала обратное-Митос явно услышал ее замечание. Спустя пару арий он все еще не реагировал на происходящее, что несказанно нервировало МакЛауда, почти забывшего об опере. Его долготерпение было вознаграждено, когда на сцене появился Ленский. Хотя вернее было бы сказать «выкатился Ленский», поскольку певец оказался маленьким и кругленьким. Вместо описанной в романе темной шевелюры до плеч, у него на черепе топорщилось белобрысое нечто. Митос издал звук, похожий на всхлип и уткнулся лбом в бархатный край ложи. МакЛауд с интересом подался вперед. Митос поднял голову. Его лицо напоминало лицо человека, съевшего столовую ложку васаби. С этим выражением он просидел все то время, пока Ленский признавался в любви Ольге, гоняясь за ней по всей сцене – девушка явно была не в восторге от такого кавалера. К концу первого акта МакЛауд уяснил, что бурно Митос реагирует только на Ленского, будто не замечая остальных. Это еще больше разожгло его любопытство. Теперь он ждал антракта с таким же нетерпением, с каким раньше ждал начала, подозревая, что стоящая за всем этим история стОит десятка опер. Но как только зажегся свет, Митос вскочил на ноги и, с кошачьей ловкостью просочившись между стульями, скрылся за дверью. Дункан и Аманда дружно устремились вдогонку, опасаясь, что клиент уже ловит такси в аэропорт. Но Митос оказался в фойе.В одной руке он держал бокал, полный янтарной жидкости, в другой –початую бутылку Хеннеси. Его лицо почти сливалось с белоснежной рубашкой, и в МакЛауде (где-то очень, очень глубоко) шевельнулась жалость. Правда, он подозревал, что вернувшись с рок-концерта практически оглохшим, сам выглядел не лучше.
Разодетая публика попивала шампанское, закусывая его черной икрой. Дункан снял два бокала с подноса пробегавшего мимо официанта, передал один Аманде и начал прокладывать себе путь между облаченными в шелк и бархат телами. Митос прореагировал на его появление лишь тем, что одним махом опрокинул в себя бокал коньяка. Из толпы послышалось уважительное «Ооооо» и комментарии на русском языке, но Старейший их проигнорировал, впрочем, как и появление друга. За первым бокалом последовал второй, потом третий. К тому времени, как был налит шестой, вокруг собралась толпа из русских туристов и эмигрантов, которые начали делать ставки, сколько Митос еще продержится в таком темпе, прежде чем упадет. МакЛауд уже подумывал, не увести ли его от греха подальше, когда прозвенел первый звонок. С сожалением обозрев зажатую в руке полупустую бутылку, Митос поставил ее вместе с бокалом на стол и неожиданно твердой походкой направился в сторону ложи. Группа разочарованных русских, видимо ожидавших, что шоу продолжится до третьего звонка, начала расходиться.
Дункан покрутил головой в поисках Аманды и обнаружил ее, мило беседующей с какой-то дамой бальзаковского возраста. Количество драгоценностей на шее последней однозначно объясняло интерес очаровательной воровки и, чтобы оторвать ее от потенциальной жертвы Дункану пришлось инсценировать небольшую семейную размолвку.
Сетуя, что бог «наградил» его такими друзьями, он привел шипящую, как кошка Аманду обратно в ложу, где обнаружил Старейшего уже на своем месте.
Причем сидел он не развалившись по обыкновению, а как на старых фотографиях - выпрямив спину и чинно сложив руки на коленях, как порой сидят преступники, пока им зачитывают смертный приговор.
*Явно перебрал* -вздохнул МакЛауд. Прозвенел второй звонок, за ним третий. Митос не сменил позы, продолжая сидеть, словно arshin proglotil.
Занавес раздвинулся, зазвучала полная щемящий тоски тема дуэли. Дункан, заслушавшись, на миг отвлекся от изучения лица своей жертвы. Но тут на сцене появился колобок - Ленский в наброшенном на плечи черном плаще, который делал его похожим на разжиревшего грифа.
«Чтоооо день грядущий мне готоооовиииит….»
Даже с его отсутствием слуха, Дункан почувствовал, что с музыкой что-то не то, к ней будто примешивались фальшивые ноты. Он потер уши, но ничего не измени лось. Только оторвав взгляд от сцены, он понял, что посторонние звуки исходят вовсе не из оркестровой ямы. Митос, снова уткнувшись лбом в бархат, тихо подвывал, иногда даже попадая в такт музыке. МакЛауд впервые подумал, что, возможно, с оперой у Старейшего связаны какие-то мучительные воспоминания, а он заставляет беднягу переживать все заново. Совесть заколола его стальными иглами в чувствительные места, вина железобетонной плитой легла на плечи и чуть не раздавила, когда пятеро рабочих сцены в костюмах слуг буквально вымели «труп» Ленского за кулисы. (Постановка оказалась авангардной)
Это зрелище заставило Митоса зарыдать. Публика в партере начала оборачиваться и показывать пальцами на их ложу, МакЛауд – тихо проклинать тот день, когда он согласился на предложение Аманды.
Всю сцену бала и душераздирающее прощание героев он просидел, как на раскаленных углях. Однако, к концу спектакля Митос заметно успокоился и перестал всхлипывать. К удивлению шотландца, он даже немного похлопал, когда зал под конец взорвался апплодисментами.

-Что???-Дункан с Амандой оба уставились на Старейшего, разинув рты. Митос со вздохом оторвался от созерцания горящих поленьев в камине баржи и пригубил уже, вероятно, десятый по счету стакан виски. (МакЛауд давно смирился с мыслью, что он изведет все его запасы спиртного)
-А что, собственно вас удивляет? Почему я не могу быть его прототипом? Я достаточно долго прожил в России, вращался в определенных кругах…
-Но Ленский! Я бы поверил, если бы это оказался Онегин, но чтобы романтический юнец, пишущий плохие стихи?-МакЛауд отобрал у Митоса бокал и выпил его сам .-« Кудри черные до плеч!»-процитировал он, фыркнув,-«Осьмнадцать лет!!»
Старейший пожал плечами.
-Скажешь, мне плохо удаются трепетные юноши? Когда десять лет назад я поступал к Наблюдателям на работу, мой возраст по документам равнялся двадцати трем годам. И никому в голову не пришло усомниться. Что же до девицы… Да, была и девица, только звали ее не Ольгой. Чтобы избавиться от нее, мне пришлось инсценировать собственную смерть, иначе бы эта нимфоманка достала меня и в Петербурге. Так что дуэль абсолютно достоверный факт, МакЛауд. Но кто же знал, что вся эта история дойдет до чертова поэта. Я не пришел в восторг, когда роман вышел, но видеть, как тебя изображают белобрысые вороны, к тому же поющие…Моих нервов не хватает.
Бокал снова перекочевал к Митосу. Он был так занят, наливая себе очередную порцию, что не заметил выражения лица шотландца, которое однозначно говорило - непобедимый воин намерен срочно исправить некую несправедливость.
-То есть, ты заставил друга думать, что он виновен в твоей смерти?- вопросил МакЛауд , нахмурившись.
-Вряд ли,-лениво произнес Митос, разглядывая бокал на свет,- он был моим наблюдателем. Кстати, ссора на балу-не более, чем спектакль, чтобы довести дело до дуэли.
Второй раз за вечер у Дункана и Аманды отвисли челюсти. Несколько минут они пытались осознать тот факт, что Евгений Онегин-Наблюдатель.
Первой пришла в себя Аманда.
- Хорошо, почему ты не любишь именно эту оперу, мы поняли, а другие?
Митос страдальчески вздохнул.
-А если я тебе скажу, что избежав женитьбы, вернулся в Петербург и принялся на радостях просаживать деньги в игорных домах? И как-то мне рассказали об одной престарелой даме, знающей некий карточный секрет?
-О, нет, не может быть чтобы…
Митос повесил голову.
-Как ни странно, финал оперы гораздо ближе с правде, чем финал повести. Мне действительно пришлось в очередной раз публично умереть, но карточные долги такая скверная штука, особенно, когда ты на мели.
- Это только две,-не унималась Аманда,- зачем из-за двух неприятных историй, случайно попавших на сцену, лишать себя удовольствия?
-Называй,- оборвал ее Митос.
- Называть что?
-Травиата!-воскликнул Дункан, внезапно догадавшись, о чем идет речь,-только не говори, что Альфредо-это тоже ты!
- Не скажу. Однако, я наделся, что у мальчишки окажется больше здравого смысла. Надумать жениться на куртизанке! Да мне бы в голову не пришло давать согласие на такой брак! А посмотрите на старых козлов, которые обычно...
-Тоска!- выкрикнула Аманда, входя в раж. Митос резко замолчал. МакЛауд мог поклясться, что он покраснел.
-Нелегкое было время,-пробурчал, наконец, Старейший. Пришлось зарабатывать , расписывая церкви.-он поднял глаза на две оторопелые физиономии,-что, не ожидали?
-Вообще-то после Ленского я уже ничему не удивляюсь,-заявил МакЛауд,-а что ммм, дама действительно…?
-Спрыгнула со стены? Нет, конечно. Зачем? Гораздо выгоднее быть любовницей полицейского, чем бедного художника, который к тому же не в ладах с законом. Я же не собирался просвещать ее насчет своих вложений. Но с удовольствием пристрелил бы того, кто придумал такой идиотский финал.
Митос опустился на диван и закрыл лицо ладонями. Немного подумав, МакЛауд сел рядом и сочувственно толкнул его в плечо.
-Тристан и Изольда?- спросил он вкрадчиво.
-Изольда.
-Митос!
-Шучу, Курвенал.
-Богема?
-Коллен.
-Фальстаф, Аида, Севильский цирюльник?
Ответом был лишь протяжный стон.