Отправлено: 18.01.08 22:35. Заголовок: Знак Последнего-2.
Продолжение ЗП и его обсуждения. "Истории, истории Расскажет вам, расскажет вам Каждый, кто пришел сюда. Таков закон собрания, И воля Князя такова!" Король и Шут %
Авиуд вышел из постоялого двора, и по его виду Ливий понял, что и здесь Служителей не было. - Они и отсюда съехали. Прожили тут всего четыре дня, - сказал старик, поправляя седло на своей лошади, - странно это все. - Они всегда так переезжают? – поинтересовался Терм, оторвавшись от ковша с холодной колодезной водой. - В том – то и дело, что в Неаполе они всегда останавливались в Венере Победительнице. Можно подумать, они чего – то опасаются, будто прячутся от кого – то. - Гм, кого могут бояться Служители, их же трое, и фехтовальщики они, по твоим словам, отличные? – Ливий покосился на своего спутника. Авиуд пожал плечами. Видно было, что он сам находится в замешательстве. - Не знаю, что и сказать, - наконец, вымолвил он, - Видимо, у них был веский повод так быстро сменить два места пристанища в Неаполе. Как бы там ни было, лучше их самих нам никто не сможет объяснить их поведение, так что поехали искать дальше. - А ты уверен, что они горят желанием делиться своими тревогами с тобой и, в особенности, со мной, которого они даже не знают? – Терм развернул Волчицу вслед за Авиудом и влез в седло. - Ну, новости ты им везешь интересные, - подмигнул более молодому товарищу Авиуд, - вполне может статься, что они будут готовы не только выслушать тебя, но и поделиться своими новостями. - То есть, - мотнул головой Терм, - ты связываешь мое Пророчество с их переездами? - Кто знает, - неопределенно ответил Авиуд, посматривая по сторонам в поисках других постоялых дворов и таверн. - Но какая тут может быть связь? – недоумевал Ливий, - Пророчество ведь было явлено мне, а переезжают они… - Смотри глубже, Теон, - тоном наставника проговорил старик, - Служителей может беспокоить что – то значительное. Содержание твоего Пророчества очень странное, необычное. Вполне возможно, что в мире стали происходить и другие непонятные нам события, как – то связанные с тем, что случилось с тобой. - Верно, - кивнул Терм. Пока Авиуд не сказал ничего, до чего бы он не додумался сам, - Ты хочешь сказать, что развязка Игры может быть близка? Авиуд неопределенно покачал головой: - Это непростой вопрос, по крайней мере, для меня. Служителям, возможно, проще на него ответить. Я могу лишь спросить, что ты понимаешь под развязкой? - Развязка это, очевидно, время, предшествующее Последнему Поединку. А сам этот Поединок будет окончанием развязки. Я так себе это представляю, - сказал Ливий и тут же усомнился в собственных словах. Он никогда не мог до конца поверить в то, что Игра существует объективно, а не живет в умах тех, кто верит в нее. Последние события укрепили его веру в действительность Игры как таковой, но все же старые привычные воззрения не могли исчезнуть так быстро. Старик ничего не ответил, продолжая высматривать возможные места обитания Служителей. «Интересно, - подумал Терм, - верит ли Авиуд в Игру и все, что с ней связано? Он прожил так долго, что вполне мог разувериться во всем этом. Помню, когда я стал Бессмертным, мне было тридцать шесть, и было не так – то просто поверить в рассказы о Бессмертии и Игре, которые казались мне полной ерундой. Еще сложнее было почувствовать себя учеником, человеком, который знает меньше других и меньше своего учителя, выглядящего на десять лет моложе. Очевидно, мне смириться и принять Правила Игры помогло то, что, обретя Бессмертие, я довольно долго предавался плотским утехам, лишь по мере надобности беря меч в руки. Внимание наставлениям учителя и общение с молодыми прелестницами давали ощущение того, что я сильно помолодел, а это делало меня более восприимчивым. Да и потом, многое из слов учителя находило свое подтверждение в жизни. Помню, я не верил в то, что кто – то явится за моей головой однажды. Но однажды этот кто – то явился, и мне в результате непродолжительного общения с ним пришлось поверить в Переход Силы, который до того также был для меня чем – то невозможным. Но как проходило у Авиуда привыкание к новым правилам жизни? К тому времени, когда он стал Бессмертным, Авиуд уже был стариком, прожившим довольно длинную жизнь, его могли считать старым мудрым человеком в том месте, где он тихо доживал свои дни. А потом его придавило здоровым деревом или убило молнией. Хотя, кто знает, возможно, Авиуд был правителем небольшого государства, бездетным царем, который славился своей мудростью, и его отравили недоброжелатели. Хотя, что это я. Если Авиуд это его первое имя – а я не слышал, чтобы он назывался иначе, ведь у него слишком редкая для Бессмертного наружность, чтобы скрываться за вымышленными именами – то несомненно, что он еврей. Сложно представить Авиуда в роли еврейского царя. Впрочем, почему бы и нет… Как бы там ни было, старику наверняка было невероятно сложно поверить в то, что с ним случилось. Он ведь уже думал о скорой смерти, готовился лечь в землю рядом с той, у которой так и не было детей от него. Думается мне, непросто было ему найти в себе силы жить дальше. Когда он поверил – таки в обретенное Бессмертие, искушение подарить кому – либо свою голову, скорее всего, занимало его мысли очень и очень долго. Впрочем, я сужу скорее по тому, что бы чувствовал сам в подобной ситуации. Ба, Зов! » Они ехали по неширокой улице, по обе стороны дороги лепились неприметные невысокие дома. Авиуд, как и Ливий, медленно поворачивал голову, стараясь определить, откуда исходит Зов, который был Терму незнаком. - Это он, - пробормотал старик, определивший, похоже, нужное направление и трогая свою лошадь. - Кто? – поинтересовался Ливий, тщательно осматривая почти везде занавешенные окна. - Старший, - коротко ответил Авиуд и незаметно сделал знак рукой. Терм проследил взглядом в том направлении и увидел, как слегка колыхнулись занавески на окне второго этажа одного из похожих друг на друга домов. Он не увидел там никого и про себя сделал вывод, что старик, как и он, умеет отличать Зовы некоторых знакомых Бессмертных. Впрочем, принимая во внимание возраст и хитрость Авиуда, следовало признать это его умение неудивительным. Старик слез с лошади и подошел к дому, оказавшимся довольно заурядным постоялым двором. За домом оказалась конюшня, куда вышедший навстречу Бессмертным раб отвел их лошадей. - Ну, пойдем наверх, - сказал Авиуд. Едва только Ливий собрался поинтересоваться у него, почему они слышат только один Зов, а не три, как вдруг почувствовал присутствие еще одного Бессмертного. Они со стариком одновременно обернулись и увидели в конце улицы скромно и просто одетого человека, приближавшегося к ним. Видно было, что он старался не привлекать к себе внимания и шел, уставив взор в землю. Также было заметно, что он узнал Авиуда и потому не тревожится относительно него и его спутника. Терму подумалось, что Служители – ему отчего – то казалось, что этот человек один из них – вполне доверяют старику. По мере приближения вновь прибывшего Ливий внимательно рассмотрел его. Он был невысокого роста, коренаст, выглядел лет на сорок. У него были каштановые волосы средней длины, темно – зеленые глаза и открытое, приятное лицо. Этот Бессмертный не был знаком Терму, которого все эти дни не покидала мысль, что среди Служителей могут быть те, кого он знает. Разглядев зеленоглазого, Ливий понял, что чувствует к нему необъяснимую симпатию – очевидно, благодаря незлым чертам лица и тому, что меньше всего тот напоминал служителя какого – либо культа. - Ба, Авиуд, старина, - сказал Бессмертный, подойдя к ним и окинув путников ясным взором, - рад, что ты все еще жив. Впрочем, такого хитреца попробуй завали. А это кто с тобой? – говоривший немного прищурился и добродушно посмотрел на Терма. - Здравствуй, Сульпиций, - ответил Авиуд, чуть улыбаясь, - я тоже рад тебя видеть. Это мой добрый друг, Ливий Терм, у него есть, что рассказать вам. Ливий, это Сульпиций Котта. Сульпиций улыбнулся и протянул Ливию руку. Рукопожатие зеленоглазого было крепким и приятным. « Сульпиций Котта… Римское имя, а между тем Авиуд рассказывал, что на момент его знакомства со Служителями двое из них были те же, что и сейчас. Это было почти две тысячи триста лет назад, тогда таких имен еще не было. Значит, или этот Сульпиций самый молодой из Служителей, или это его имя – ненастоящее. Впрочем, мне ли судить об этом – ведь меня старик представил моим нынешним именем, а не первым. » - Ну, - сказал Котта, - гости – в дом. Не взыщите, место обиталища у нас сейчас не лучшее, но об этом поговорим после. Служитель открыл дверь и пропустил гостей вперед. Ливий заметил, что напоследок он внимательно осмотрел обе стороны улицы и лишь потом прикрыл дверь. Поднявшись по лестнице на второй этаж, они пропустили Сульпиция вперед, и он открыл одну из нескольких дверей в комнаты постояльцев, приглашая туда Авиуда и Ливия. Комната была довольно просторной, а из – за занавешенных окон казалась еще больше, чем была на самом деле. Лучи солнца все же пробивались сквозь плотную ткань, позволяя рассмотреть скромную обстановку. В кресле рядом с окном сидел человек, Зов которого они с Авиудом чувствовали под окном. - Авиуд, - мягко проговорил он, - право же, я рад тебя видеть, - голос был низкий и красивый, - а это, если я верно рассмотрел, Ливий Терм. У него есть и другое имя, настоящее, но мне вовсе не претит называть его именно так. Человек в кресле встал и сделал пару шагов к гостям. Ливий изучающе взглянул на него и понял, что когда – то очень давно уже видел это красивое утонченное лицо в обрамлении пепельно – седых волос. Терм попытался припомнить, когда это было, но не сумел. Единственное, что смогла сказать ему память, было то, что во время их давней встречи со Старшим Служителем длинные волосы последнего были заплетены в косу, тогда как сейчас они свободно лежали на широких плечах. - Мы когда – то встречались, - твердо сказал Ливий и похвалил себя за то, что сохраняет спокойствие и способность рассуждать хладнокровно, - только я не могу припомнить, где и при каких обстоятельствах. - Встречались, верно, - кивнул пепельноволосый, - вспомни маленькую лодку, переправлявшуюся ночью через Аллию. Терм внимательно взглянул на Старшего Служителя, его волосы пепельного цвета, его красивое гладко выбритое лицо и вспомнил ночь на 18 июля 363 года Римской эры – канун битвы римлян с галлами на реке Аллии, за Тибром. Тогда Ливий, звавшийся еще Теоном, действительно, переправлялся через реку в лодке с доселе неизвестным ему Бессмертным: им обоим нужно было на другую сторону, и познакомились они, столкнувшись на берегу. Пепельноволосый незнакомец представился тогда Элефонором, его имя было греческим, как и имя самого Теона. - Элефонор, - чуть улыбнулся Терм, - я вспомнил. Ты успел тогда туда, куда спешил? - Конечно, - Старший тоже улыбнулся, - надеюсь, как и ты. - Ну, почти, - скривил губы Ливий, не имея особого желания вспоминать прошлое, - в любом случае, рад встрече. - И я, - Элефонор продолжал улыбаться, - присаживайтесь, что же вы стоите. Насколько я понимаю, - он значительно посмотрел на Авиуда. – нам предстоит некий важный разговор. - Безусловно, - чуть поспешно ответил старик, - мы привезли вам довольно необычные вести. - Ну что ж, рады выслушать, и чем скорее, тем лучше, - пригласил к рассказу Элефонор, - нашего младшего, Марка, пока нет, он отчего – то задерживается, но вы можете начать и без него. « Младшего, ага. Значит, Сульпиций и Элефонор уже были Служителями, когда Авиуд с ними познакомился. Гм, выходит, я тут самый младший, причем младше каждого из них на многие сотни лет. Примерно этого я и ожидал. Хорошо, что они держатся так дружелюбно. » - Вы не голодны? – вежливо поинтересовался Котта. Ливий с признательностью взглянул на него. - Вообще было бы неплохо съесть что – нибудь, - кивнул Авиуд, который, очевидно, тоже проголодался. - В таком случае скажи хозяину, чтобы подал закуски, Сульпиций, - разрешил Старший.
Вибий спокойно и медленно двигался по кругу, равно как и его противник. Очевидно, Антистий присматривался к нему, ну а сам Гирций просто не спешил нападать, памятуя о том, что случилось с Корнелией. Он глядел в глаза Варину, но те смотрели равнодушно и не выражали абсолютно ничего. « Главное не спешить и не волноваться, - размышлял Вибий, мягко и осторожно ступая, - Корнелия все же слишком раздражительна и вспыльчива, потому – то и попала впросак. А я буду действовать аккуратнее и умнее. » Наконец, когда прошли уже две напряженные минуты, Антистий сделал полшага вперед и нанес Гирцию первый удар. Вибий с ним легко справился, и соперник немедленно отступил. « Вот, ничего страшного не случилось. Мне уже удалось больше, чем Корнелии. Главное, продолжать в том же духе, пусть он нападет снова. » Словно услышав его мысли, Антистий вновь нанес точный, но несильный удар, который опять не доставил его противнику особых хлопот. Белокурый отступил, и Вибий сделал два быстрых полушага вперед, однако затем заосторожничал и отступил сам. - Хватит осторожностей, вы не в шахматы играете, мои бравые гладиаторы, хи-хи, - Лепиду явно стало скучно сидеть без дела, - покажите все, на что вы способны! В это время дверь в атрий приоткрылась, и в проеме появилось озабоченное лицо номенклатора. - Мой господин, - виновато обратился он к Лепиду, - мой господин, там посланник к досточтимому Антистию Варину. - А, ко мне, - лениво протянул Варин и опустил меч, - я пойду послушаю этого, с позволенья сказать, посланника, а потом вернусь. Гай, можешь пока показать Вибию все, на что ты способен. Антистий ровным шагом покинул атрий, и дверь за ним закрылась.
- Хочет вступить с тобой в связь? – глаза Ланики расширились, - а ты что? - А я что, - грустно передразнил Искар, - меня чуть не вырвало от этого всего. Хорошо еще, что нас застал какой – то друг господина, и тот даже притронуться ко мне не успел. Но все равно ничего хорошего впереди не ждет: если он не добрался до меня в этот раз, так доберется в следующий. Юноша скосил взгляд на гречанку – та сидела, как громом пораженная. - Ты что, никогда не слышала о мужчинах, которые любят других мужчин? – спросил он, наконец. - Слышала, почему, - ответила девушка, - и у нас в Греции много таких. Но я всегда думала, что это у них происходит по согласию… Что никто никого не принуждает… « Какая же глупая девочка, - подумал Искар, - совсем ребенок. Зато с ней хоть поговорить можно. » - Он мой господин, почему же он не может меня принуждать? Может, ты думаешь, что рабыни всегда хотят любить своих господ? Ошибаешься, те зачастую берут их силой. Также и с мужчинами, если господам по нраву они, а не девушки, - его передернуло. - Но что же теперь делать? – Ланика подняла на него черные выразительные глаза, - ведь ты не хочешь любить его. - Естественно, не хочу, - Искар снова почувствовал приступ дурноты, - а что делать пока сам в толк не возьму. Они замолчали, слушая тихий плеск фонтана. - Ты ведь не хочешь бежать? – девочка была не такой уж и глупой, смекнула – таки, что у него на уме. - А почему бы и нет? – с вызовом сказал молодой человек, - все лучше, чем делить ложе с Лепидом, - он с ненавистью произнес фамилию хозяина. - Послушай, - затараторила Ланика. – если сбежишь, дороги назад уже не будет… И тебя, скорее всего, поймают… И тогда твой господин сделает с тобой что похуже… - Зато так есть хоть какая-то вероятность спастись от него, - возразил Искар, стараясь сохранять спокойствие. - Хочешь, я брошусь в ноги к своей госпоже, - неожиданно осенило гречанку, – буду просить ее, чтобы она сказала твоему господину не обижать тебя… Моя госпожа сестра твоего господина, он послушает ее… - Как же послушает, - фыркнул юноша. Девчонка предложила все, что могла, но ничего более умного, чем он сам, придумать была не в силах. - А почему нет? – переспросила Ланика, - вдруг послушает… - Ладно, потом поговорим, - Искару нужно было выбрать хозяину лучшие полотенца из тех, что вчера привез торговец. Заходя в дом, он вдруг увидел человека, который так счастливо пришел к Лепиду и случайно выручил его из беды, - кажется, хозяин назвал его Антистием. Высокий, светловолосый и голубоглазый Антистий сразу понравился Искару, и он приостановился, пытаясь услышать, о чем говорит тот с каким – то неизвестным юноше человеком, одетым в скромную старую одежду. Спустя мгновение Искар понял, что Антистий заметил его. Ему подумалось, что белокурый остановит разговор и прогонит его, но тот даже не попросил собеседника говорить тише. - Мой господин, люди, которых вы искали, нашлись, - бегло говорил человек Антистию, - они сейчас в Неаполе. - Хорошо, - рассеянно кивнул спаситель Искара, - вы хорошо поработали, все шестеро. Они направляются в Рим? - В Рим, мой господин, в Рим, - говоривший подобострастно взглянул в спокойные голубые глаза. Антистий коротко кивнул: - Продолжайте в том же духе. Его собеседник тотчас же удалился, Искар собирался было последовать его примеру, как вдруг случилось то, чего ему хотелось больше всего - Антистий окликнул его: - Эй, ты, искушенный бальнеатор, иди – ка сюда. Когда юноша предстал перед белокурым, тот окинул его чуть насмешливым взглядом: - Мда, у милейшего Гая есть вкус, равно как и способность распределять обязанности в своей фамилии в соответствии со способностями каждого раба. Будь добр, пройди со мной в атрий. Искар не понял значения слов Антистия, но молча кивнул головой и последовал за ним. В атрии оказались Лепид и еще один его друг, которого молодой человек видел довольно часто. Едва хозяин увидел, что за белокурым стоит Искар, его брови поползли вверх. - В чем дело, Антистий? – спросил молодой развратник, - он что – то натворил? - О, нет, Гай, ты можешь не беспокоиться, - последовал ответ, - я лишь хочу сказать вам, друзья мои, что мне сейчас нужно отлучиться домой. Однако я надеюсь, что завтра ты пригласишь нас всех на пир, мой дорогой Гай. Да, и еще. Я хотел одолжить у тебя этого юношу на сегодня, а завтра вернуть его тебе, ты не против? Искар не видел своего лица, поэтому не мог судить, кто выглядел более удивленным – он или Лепид. - Эээ, - только и сказал последний. - Не беспокойся, - подмигнул Гаю Лепиду Антистий, - у меня он не будет выполнять обязанности, которые выполняет здесь. Просто он, насколько я могу судить, фракиец, а мне нужно кое – что узнать об этом крае. Хозяин Искара все же умел владеть собой, это следовало признать. - Конечно, - сказал он, мгновенно сменив растерянное выражение лица на дружелюбное, - бери его, Антистий. - Ну вот и славно, - ровно проговорил белокурый. %
Пост N: 1116
Зарегистрирован: 17.08.05
Откуда: Подмосковье
Рейтинг:
4
Отправлено: 29.01.08 10:28. Заголовок: Князь% пишет: Если ..
Князь% пишет:
цитата:
Если Авиуд это его первое имя – а я не слышал, чтобы он назывался иначе, ведь у него слишком редкая для Бессмертного наружность, чтобы скрываться за вымышленными именами – то несомненно, что он еврей.
Хм, а мне сперва имя показалося нестарым и латинским... А что оно означает "на языке оригинала"?
Отправлено: 29.01.08 10:39. Заголовок: Эхо пишет: Хм, а м..
Эхо пишет:
цитата:
Хм, а мне сперва имя показалося нестарым и латинским... А что оно означает "на языке оригинала"?
Еврейское имя, на самом деле. В качестве доказательства см., например, Мф.1, 13. "На языке оригинала", хи-хи, оно, насколько я помню, означает "Бог мой отец".
Отправлено: 03.02.08 11:25. Заголовок: Нагнала то, что было..
Нагнала то, что было пропущено по причине тотальной нехватки времени (много). Поэтому впечатлениями буду делиться долго и сумбурно. То, что я в восторге, опустим. Это и так понятно. =) Сколько новых интересных персонажей... особенно порадовал любвеобильный спаситель девушек от рыжих мерзавцев =) Жду не дождусь, когда кто-нибудь все же укоротит на голову Вибия (ну, не нравится мне этот гусь), равноценным наказанием может считаться только его женитьба на Корнелии. Антистий загадочен и нравится. Да зравствует спаситель юных фракийцев =) Пусть пока и на день. Надеюсь, под резкими переменами в жизни Искара подразумевалось то, что его изымут у Лепида, а не то что бедняга станет его любовником? И, конечно, загадки. Ждемс, до чего докопается Ливий. *И что это был за "сутулый, лысый", неужто ОН?* =))
Служители слушали внимательно, почти не перебивая. Они отвлеклись только однажды, когда пришел младший из них, темноволосый Марк Сур, который был настолько красив, что даже Ливий, начисто лишенный тяги к другим мужчинам, отметил это. Сур хотел что – то рассказать, он выглядел немного встревоженным, но Элефонор сделал ему знак помолчать и продолжил слушать рассказ Терма. - Вот, собственно, и все, - закончил Ливий, поведав, действительно, все, что ему было известно. Он не стал рассказывать о покушении на Корнелию, о спасении ее Антистием Варином и прочих вещах, которые или касались его лично, или не имели отношения к делу, - что скажете? Старший Служитель переглянулся с Сульпицием и Суром и вздохнул: - Смотря что ты хочешь узнать. Если ты о том, Пророчество ли это, то не сомневайся: да, Пророчество. Подожди, Ливий, мне кажется, Марк хочет рассказать нечто интересное, - Элефонор поднял бровь и слегка кивнул Суру. - Да, - отозвался живой мелодичный голос, - со мной случилось небольшое приключение. - Любопытно послушать, - бодро сказал Котта, словно отвлекаясь от мрачных раздумий, навеянных рассказом Ливия, - обычно, когда ты говоришь, что случилось небольшое приключение, оказывается, что в деле была замешана женщина, - он подмигнул младшему товарищу. « Выходит, Служители не ведут жизнь весталок, - подумал Терм, - не знаю, почему, но это радует. Сразу чувствуешь себя среди живых людей. Просто они немного старше тебя. Хотя надо еще узнать, сколько лет Суру. Если его так влечет женский пол, то, должно быть, он еще молод. » - Ну, на сей раз только косвенно, - ничуть не смутился Марк, запуская руку в свою роскошную шевелюру, - ее использовали как приманку. - Приманку? – переспросил Сульпиций, - а охотились, надо думать, на тебя? Это не очень – то похоже на… - он мгновенно замолчал, не желая, очевидно, продолжать. Элефонор слегка повернул к нему голову и чуть нахмурился. - Это был какой – то неизвестный мне Бессмертный, - внес ясность Сур, - он угрожал убить девушку, если я не брошу меч и не подойду к нему. - И что ты? – откинулся на спинку кресла Котта. - Ясное дело, он бросил меч и подошел к нему, - ответил за Сура пепельноволосый, - и предприимчивому охотнику за головами не поздоровилось. - Совершенно верно, - улыбнулся Марк, - хотя я так и не узнал, кто это был. Но вообще он производил впечатление новичка. - Наверное, это не так и важно, - задумчиво произнес Элефонор, разглядывая свои пальцы, - в любом случае, хорошо, что ты освоил тот урок и можешь противостоять вооруженному противнику, будучи безоружным. Хоть он и был не очень опытным, как ты говоришь. « Выходит, Сур, действительно, совсем не стар. И, очевидно, Элефонор учил его фехтованию. В этом их Старшем чувствуется скрытая сила, очень большая. Он двигается плавно, говорит спокойно и размеренно, но в то же время заметно, что он пользуется огромным уважением и Служители беспрекословно слушаются его. » - Не так и важно? – повторил Сур, - то есть, ты хочешь сказать… - Я хочу сказать, что в мире есть вещи, между собой не связанные, - спокойно ответил Старший, посылая Марку такой же взгляд, которого удостоился Сульпиций минуту назад, - Ливий, - обратился он к Терму, – ты можешь задавать интересующие тебя вопросы. Пророчество коснулось тебя, и ты имеешь право знать то, что тебе знать дозволено. - Хорошо, - ответил Ливий, сглотнув, - я хочу знать… Перво – наперво, я хочу знать, кто говорил со мной во время Пророчества? Иными словами, кому вы служите? - Мы служим, - немедленно ответил Элефонор, - высшему существу этого мира. Если тебе угодно, богу. Мы зовем его Великим. - Это я понимаю, но что он из себя представляет? Я знал Эпикура… - Да, - оживился Авиуд, - вас ждет рассказ о нежной дружбе Ливия с Эпикуром. - Я тоже знал Эпикура, - улыбнулся пепельноволосый, - он был несколько смел в суждениях, но мне порой было интересно говорить с ним. - Так вот, он говорил о том, что боги давно покинули наш мир и не влияют на то, что в нем происходит. - Эпикур не был Бессмертным и не бросал нам вызов, - подмигнул Ливию Сульпиций, - пусть он считал так, нам не жалко. - Иными словами, боги все – таки существуют? И… и даже присутствуют в нашем мире? - И ты мог в этом убедиться, - кивнул Элефонор, - какие вопросы тебя еще интересуют? Задавай их, и мы тронемся в путь. - «Мы»? – переспросил Терм, - кто «мы» и куда? - Все мы, впятером, - пояснил Старший, - и как ты думаешь, куда? Конечно же, в Рим. Ведь там ты узнаешь имя Последнего, - он мягко улыбнулся. - Да, кстати, - подал голос Марк Сур, - в отношении Рима у меня возник один вопрос. Извини, что перебиваю тебя, Элефонор. И ты извини, Ливий. Но я не понял, зачем ты покидал Рим. Ведь таким образом ты рисковал, поскольку имя Последнего могло прозвучать там в твое отсутствие. - Что скажешь, Ливий? – повернулся к нему Элефонор. Терм взглянул в его глаза и почувствовал, что оба они знают ответ на вопрос младшего Служителя. - Ответ на этот вопрос, - начал Ливий, - связан с самим звучанием Пророчества. «Поезжай и узнаешь» - вот как было сказано. Я поехал, но не узнал, потом уехал. Сейчас снова поеду. Значит, узнаю на этот раз. - Интересное толкование… - засомневался Сур. - О, ты просто не знаешь одного моего приятеля, Вибия Гирция, Марк, - ответил Терм, - он юрист и однажды рассказывал мне о том, как следует толковать нормы права. - Гирций, Гирций… - наморщил лоб Сульпиций, запуская волосы в густую шевелюру. Элефонор пригубил чашу с вином, поставил ее на стол и произнес: - Ученик Эсхина. - А, да, - хлопнул себя по лбу Котта, - как это я забыл. И не просто ученик, а лучший ученик, я бы сказал. - Пожалуй, - кивнул Старший, - но мы уклоняемся от темы разговора. - Да, - вспомнил Ливий еще два мучавших его вопроса, - зачем вообще знать имя Последнего, какой в этом смысл? И мне ли одному было явлено подобное Пророчество? Сульпиций молниеносно взглянул на Элефонора, пепельноволосый ответил ему столь же быстрым взглядом и обернулся к Терму: - Видишь ли, Ливий, доселе Пророчеств, подобных по содержанию твоему, мы не знали. Ответ на вопрос, зачем знать это имя, может быть различным. Он будет зависеть от того, чье имя ты услышишь. - А какая разница? – спросил Терм, - чье бы имя не прозвучало, зачем мне его знать? - Видишь ли, - промолвил пепельноволосый, и Терм заметил, что остальные Служители слушают Старшего столь же внимательно, как и он сам, - согласись, для тебя будет разница, если прозвучит имя кого – то из тех, кого ты знаешь. - Ну, наверное, будет, - согласился Ливий, признавая справедливость этого замечания, - однако ты не ответил, одному ли мне могло быть явлено это Пророчество. - Возможно, и нет, - Элефонор неспешно потер переносицу, - хотя ответ на этот вопрос, как мне думается, зависит от ответа на предыдущий. - Почему? – снова не понял Терм. - Видишь ли, тебе надо взглянуть на сам замысел такого Пророчества с логической точки зрения, - терпеливо ответил Старший, - смотри, допустим, Бессмертному, которому суждено остаться Последним, Пророчество, подобное твоему, не является. Он живет в неведении относительно своей судьбы. В таком случае вполне возможно, что Пророчество о его грядущей Победе будет явлено сразу нескольким другим Бессмертным. Зачем им знать это и что им следует после этого делать, это вопрос уже несколько иной. Ливий вдруг встретился взглядом с взглядом внимательных умных серых глаз пепельноволосого и прочитал в нем какое – то новое выражение. Ему показалось, что уличный шум неожиданно стал тише в тот миг, когда Элефонор произнес: - А вот если такое Пророчество будет послано будущему Последнему, то будет вполне резонно, если никто другой более такого Пророчества не получит. Думаю, Ливий, что в Риме ты вполне можешь в прямом смысле и не узнать имени Последнего, поскольку, строго говоря, нельзя узнать того, что тебе уже известно. А имя человека, каждый день смотрящего на тебя из зеркала, ты, безусловно, знаешь…
Они не спеша шли рядом по улицам Рима. При выходе из дома Лепида Антистий сказал, что живет недалеко и они легко дойдут до его дома пешком. С тех пор таинственный друг Гая Лепида не проронил ни слова, предоставив Искара, шедшего на полкорпуса позади него, своим мыслям. Юноша шел за своим новым знакомым и разглядывал его, насколько это было возможно. Кругом сновал народ, порой они оказывались в настоящей давке, но молодой человек старательно держался рядом с Антистием. « Он высок и строен, я совсем немного ниже его. Возможно, я его еще перерасту, кто знает, - размышлял Искар, - Тело, насколько позволяет судить одежда, довольно тренированное. Ему около тридцати пяти, вряд ли больше. Интересно, кто он? Одет не бедно, но и не с той роскошью, которую предпочитает Лепид. Но выглядит он позначительнее Лепида, и хозяин его будто бы слушается. Но будь он важным сановником, сенатором, он не стал бы вот так разгуливать по улицам города. » Они прошли Форум и свернули в одну из узких улочек, где народу было меньше. Вокруг стало значительно тише, и Антистий обернулся к нему: - Мы почти пришли. Он сказал это непринужденно, легко, и Искару на мгновение показалось, что он обращался к нему как к равному. « А ведь я чем – то похож на него, если присмотреться. Я высокий, у меня тоже светлые волосы. Хотя у него они совсем белокурые, едва ли не прозрачные. И еще мои волосы гораздо длиннее, а вот если меня постричь, как его, то я буду еще более похож на Антистия. И у нас обоих голубые глаза. Только у него они какие – то странные… » Антистий остановился у красиво отделанного двухэтажного дома и постучал. Невысокий чернобровый раб открыл дверь, задержал взгляд на юноше и пропустил их внутрь. - Добро пожаловать, - без особого выражения сказал белокурый. Его голос, как успел заметить Искар, обычно звучал или равнодушно, или чуть насмешливо, - Есть хочешь? Юноша был голоден, но признаться в этом отчего – то вдруг стало неудобно, и он замотал головой: - Нет, господин. - Тогда пойдем в кабинет, - Антистий сделал жест следовать за ним и пошел по лестнице на второй этаж. Озираясь вокруг, Искар отметил, что дом Антистия обставлен не так помпезно, как у Лепида, но не из – за недостатка средств – он увидел несколько весьма дорогих вещей – а, видимо, по причине более тонкого вкуса. Молодой человек не очень хорошо разбирался в этом, но все же чувствовал, что хозяин дома попросту не любит роскошь и именно поэтому в его жилище не рябит в глазах от дорогих безделушек, которые так обожал Гай Лепид. Кабинет Антистия был убран скромнее, чем дом в целом. Вдоль двух боковых стен стояли шкафы, на полках которых лежали свитки, у окна стоял огромный стол, рядом с которым обнаружилось кресло. Хозяин дома уселся в него и кивнул юноше на такое же кресло, стоявшее у одного из шкафов. Бросив взгляд на оружие, развешанное на стенах, Искар, не привыкший сидеть в присутствии господ, несмело сел. - Ну, мой юный фракийский друг, - голос белокурого звучал лениво, но совсем не успокаивающе, - расскажи о своей родине. Юноша сосредоточенно нахмурил лоб, пытаясь понять, как ему вести себя. О Фракии он ничего толком и не знал – ему неоднократно приходилось сетовать на судьбу за то, что она не послала ему ни одного раба одного с ним народа, который мог бы рассказать ему что – то о родном крае. Однако сказать об этом Антистию сейчас почти наверняка означало рассердить его, а рассерженный Антистий наверняка рассказал бы Лепиду, как его раб не угодил ему. Вздохнув, молодой человек открыл рот, совершенно не представляя, что он сейчас скажет, как вдруг вновь раздался голос хозяина кабинета: - Сколько тебе, лет семнадцать? - Восемнадцать, господин, - чуть запнувшись, ответил Искар и неожиданно немного приободрился оттого, что оказался старше, чем счел Антистий. - Родных не помнишь? - Нет, никого, - чуть удивившись, сказал юноша. - А откуда тогда знаешь свой возраст? – задающий вопросы голос звучал все так же размеренно и неторопливо. - Когда меня продавали хозяину, которому я служил прежде, торговец назвал ему мой возраст. - И много тебе было? - Четыре года, господин, - юноша на мгновение вспомнил Сицилию, и его голос едва не дрогнул. Антистий окинул взглядом стол, будто стараясь найти что – то, потом медленно глянул в окно, на ветки деревьев, иногда постукивавшие по оконной раме снаружи, затем неторопливо осмотрел оружие, висевшее над головой Искара. - Ааа, - протянул он и погладил подлокотник кресла ладонью, - к тому времени ты уже помнил свое фракийское имя. - Господин правильно сказал, так и было, - с готовностью подтвердил юноша, радостно отмечая, что Антистий уже сам начал догадываться о том, что раб Лепида мало что расскажет ему о Фракии. Наибольшее облегчение у молодого человека вызывало то, что хозяин дома, похоже, не сердился на него. - Выходит, ты мало знаешь про Фракию, - будто прочитал его мысли Антистий. Его глаза по – прежнему ничего не выражали, и в этот миг Искар поймал себя на мысли, что с радостью вытерпит удары плетью, голод и другие наказания, только бы не видеть, как лицо белокурого из – за него искажается гневом. - Вообще это нехорошо, дорогой мой, - протянул хозяин дома и, сплетя пальцы на груди, сполз в кресле немного вниз, - ведь когда я забирал тебя из дома твоего любимого хозяина, я сказал, зачем ты мне нужен. Ты бы мог тогда утрудить себя и признаться, что не очень – то поднаторел в познании родных обычаев и истории. Юноша подавленно молчал, утешаясь лишь тем, что лицо Антистия остается таким же безоблачным, как во время всего предыдущего разговора. - Скажи, какие наказания применяет добрейший Гай Лепид по отношению к своим рабам? Лепид, следовало отдать ему должное, не очень – то любил наказывать рабов – главным образом потому, что их вопли плохо сказывались на его самочувствии и аппетите. Молодой человек вздохнул и честно ответил: - Мой хозяин, да продлят боги его жизнь, велит наказывать провинившихся плетью. Еще он иногда приказывает запереть провинившегося под замок и держать так пару дней без пищи. - Гай Лепид, воистину, добр, - губы Антистия тронула усмешка, - и жизнь его, без сомнения, будет продлена. Кстати, каким богам ты поручил своего драгоценного хозяина? - Римским богам, - удивившись, ответил Искар, - ведь мой господин квирит. - О да, - кивнул белокурый, - Гай Лепид истинный квирит, уж с этим – то точно не поспоришь. Тебе, возможно, будет интересно узнать, что на твоей родине римских богов также чтят, но помимо них почитают еще и Дарзаласа. - Кого? – юноша вздрогнул, услышав о Фракии, и забыл о вежливом обращении к другу своего хозяина. - Дарзаласа, именуемого еще великим богом. Ты никогда не слышал о таком? - Нет, господин, - ответил Искар, начиная приходить в себя, - а… а какой он? Антистий смерил его взглядом своих холодных глаз: - Встань и подойди к центральной панели шкафа, что стоит у тебя за спиной. Открой нижнюю левую дверцу. Там стоят статуэтки, присмотрись. Выбери статуэтку, изображающую всадника, она там одна такая. Неси ее сюда, на стол. И дверцу закрой. Юноша поставил небольшую, высотой с локоть, статуэтку на стол перед Антистием и посмотрел на него, увлеченный происходящим. - Любуйся, - сделал приглашающий жест хозяин кабинета и слегка коснулся застывшего всадника, - вот Дарзалас. Молодой человек недоверчиво взглянул на белокурого, а потом уже не обращал внимания ни на что, кроме стоящей на столе статуэтки. Она изображала всадника, скачущего к дереву, которое обвивал своим телом змей. Искар не знал, что это за змей, не знал, зачем скачет к нему всадник, что он сделает со змеем, но ему вдруг показалось, что он видит нечто, виденное им очень давно, в самые первые годы жизни, и сейчас уже почти забытое. Ему почудилось, что он чувствует, как ветер дует ему в лицо, что он слышит звон оружия, топот коней, женские и мужские голоса, говорящие на незнакомом языке. Наконец, Искар поднял взгляд и посмотрел на Антистия. Он не знал, что хочет сказать, но в то же самое время чувствовал, что какие – то неведомые ему слова сами просятся на язык. Однако хозяин статуэтки, все это время рассеянно наблюдавший за ним, заговорил первым: - Ладно, мой незадачливый фракийский друг. Сегодня останешься на ночь у меня, тебя накормят и покажут, где лечь спать. Завтра я отправлюсь на пир, который устраивает твой любимый хозяин, заодно верну ему тебя. Думаю, он сможет придумать тебе наказание повнушительнее тех, что ты перечислил. Юноша вздрогнул и снова посмотрел на Антистия. Только сейчас он заметил, что глаза белокурого при всем читающемся в них безразличии бывают очень и очень жестокими. %
Глава 8. 24 июля. Неаполь, Рим и окрестности Рима.
- Ты ведь вернешься? - Вернусь, и вернусь скоро. Ты не успеешь соскучиться. - Легко сказать… Я уже скучаю… Ты ведь будешь вспоминать меня? Не забудешь? - Нет, конечно, как можно тебя забыть… Я буду помнить о тебе каждую минуту… - И ты вернешься?.. Вернешься ко мне?.. - Ну я же сказал, мое сокровище… Конечно же, вернусь. - Ты помни обо мне, помни каждое мгновение… Я буду ждать тебя и думать о тебе…
Марк Сур снова и снова вспоминал прощание с Лутацией, ее горячие поцелуи, нежные руки, чудесные волосы и глубокие темные глаза. Именно сейчас ему больше всего не хотелось уезжать из Неаполя, но в то же самое время он понимал, что с его новым знакомым Ливием Термом, ничем не примечательным с виду Бессмертным одних с ним лет, произошло нечто, чего ранее никогда ни с кем не происходило. Элефонор и Сульпиций были Служителями в несколько раз дольше, чем он, но и их странная новость заставила крепко задуматься о том, что на самом деле происходит. Марк не больно-то любил домыслы, не имеющие под собой проверенной почвы. Слова Элефонора о том, что Последним может остаться Терм, показались ему не самыми убедительными – он мало слышал о победах этого Бессмертного. Иное дело, что несколько подобных Пророчеств могли быть явлены не только Терму, но еще нескольким другим Бессмертным – это казалось Суру более правдоподобным. Он не мог пока представить себе, зачем нескольким Бессмертным заранее знать, кто останется Последним, однако сейчас его не очень-то и занимал этот вопрос – они еще не приехали в Рим, а в дороге ему было, о чем подумать. Оглядев своих спутников и чуть задержав взор на Ливии, Марк прикрыл глаза и снова вспомнил Лутацию.
Поймав взгляд Марка Сура, Терм сделал вид, что не заметил его, и продолжил смотреть прямо перед собой на дорогу. Их маленькая кавалькада проезжала по открытому месту, но благодаря большим облакам солнце донимало их несильно. Ливий вспомнил, как меньше десяти дней назад ехал примерно такой же дорогой в Рим, и сердце у него снова защемило оттого, что старая жизнь казалась теперь далекой и недоступной. Тряхнув головой, он продолжил размышлять над своим вчерашним разговором со Служителями. « Имя человека, смотрящего на тебя из зеркала… Странно это все, право же… Если размышлять логически, мне не вполне понятно одно. Даже если вдруг в следующем Пророчестве я услышу свое имя, почему именно я? Во мне нет ничего выдающегося для Бессмертного. Да, я хороший фехтовальщик. Даже очень хороший. Но есть и посильнее меня. Да, я неглуп. Умею держать себя в руках. Скажу даже больше: я хладнокровен. Воистину, этого у меня не отнять. Но, если все же быть честным перед собой, ничего особенного, выдающегося настолько, чтобы остаться Последним, я из себя не представляю. Поэтому не стал бы я особо рассчитывать на то, что услышу свое имя. К тому же, сам Элефонор высказал эту мысль как один из возможных вариантов. Да и потом, сами Служители не так уж хорошо понимают, в чем дело. Хорошо, что Авиуд подыграл мне и не стал заводить разговор о том, что мы с ним решили, будто тому странному Бессмертному тоже было явлено Пророчество. Пусть Служители сами размышляют об этом. Или пусть спросят об этом своего Великого. Интересно, кстати, как они это делают… И как я, в конце концов, узнаю имя Последнего? Элефонор сказал, что по прибытии в Рим мне надо будет посетить одно место, но больше он ничего не пояснил. « Ты все узнаешь в свое время, Ливий… » Против этого ничего и не скажешь. Вот только кое-чего они не договаривают, все трое. Думается мне, что за ними, действительно, кто-то следит. И следит вовсе не за тем, чтобы вызвать на этот самый их Поединок Веры, как раз для этого вовсе необязательно их выслеживать. Для проведения Поединка Веры ненормальному самоубийце просто достаточно вызвать их и с чистой совестью отдать концы. Нет, тут дело не в этом. Очевидно, кто – то пытается добиться того, чтобы Служители привели его к определенной цели, которую он преследует. Элефонор, конечно, очень изящно попробовал отвлечь мое внимание на осмысление заманчивого предположения, что Последним останется тип, которого я наблюдаю в зеркале, вот только тип этот не такой самовлюбленный осел и не так прост, как может показаться Старшему. Даже совсем не прост. Похоже, верным является предположение, что Пророчество о поездке в Рим и, гм, познании имени Последнего, действительно, было явлено сразу нескольким Бессмертным. Вот только, думается мне, узнает это имя только один из этих нескольких. И тот, кто следит за Служителями, хочет, чтобы они привели его в это самое «место» Риме, о котором мне сказал Элефонор. Потому – то Старший и не называет его точно: очевидно, знает или догадывается, кто их выслеживает, и не хочет, чтобы ему открылось имя Последнего. А я ему кажусь вполне благонадежным… »
Вибий поправил седло и легко запрыгнул в него. Дважды на пути к вилле оно сползало набок, и ему приходилось перетягивать ремни потуже. Теперь, на обратном пути, оно снова потянуло его на правый бок. Вилла оказалась в хорошем состоянии, а такого славного участка земли, как тот, что прилегал к ней, Гирцию давно не доводилось наблюдать. Хозяина они с Ветсом так и не увидели, разговор с ними вел номенклатор, пользовавшийся, очевидно, значительным доверием своего господина. Он изложил им условия, которые устраивали этого последнего, и Бессмертные нашли их вполне приемлемыми. Требуемая сумма, правда, была немаленькой, но вполне соответствовала товару, кроме того, Ветс заявил, что такие деньги у него есть и он готов расстаться с ними ради этого дома. Вибий дотошно осмотрел дом, отмечая, что жилище находится в хорошем состоянии, проверил ограду, попробовал воду из колодца, даже сараи осмотрел и остался всем доволен. Тит Ветс был, в свою очередь, рад помощи, которую ему оказал Вибий, и долго благодарил его. На этом их дороги в тот день разошлись: Гирций поехал назад, в Рим, а бывший центурион отправился к другу, который, по его словам, жил неподалеку. Вибий тронул лошадь с места и задумался о том, что неплохо было бы и самому приобрести в не столь отдаленном будущем загородный дом. Его сбережения вполне позволяли ему сделать себе такой подарок, оставалось только найти подходящее место, где бы ему все нравилось. Неожиданно эта мысль показалась ему очень привлекательной и он принялся рассуждать, какой дом он бы хотел купить. Такому дому следовало быть уютным, не очень большим, но с просторным атрием, а еще неплохо было бы, если бы неподалеку от участка был пруд, в котором можно будет купаться. « Совсем же замечательным вариантом будет купить дом где – нибудь неподалеку от Рима, но в тихом, спокойном уголке. Тогда можно будет перевезти туда часть моей библиотеки, на свежем воздухе и в тишине всегда лучше читается. Кроме того, если дом будет недалеко от Рима, я смогу ездить туда чаще. Да, было бы неплохо найти такой домик… » Внезапно ощутив Зов, Гирций чуть вздрогнул и огляделся. Он ехал по проселочной дороге, слева от нее тянулось пустое поле, справа же, шагах в тридцати от дороги, стояла небольшая рощица, скрывавшая какую – то полуразрушенную постройку. Рядом с рощицей стояла светловолосая незнакомая ему Бессмертная и, держась за виски, с испугом смотрела на него. Мгновенно оценив ситуацию, Вибий махнул ей рукой, слез с коня и не спеша пошел к ней. Добыча в последнее время сама плыла к нему в руки. - Не бойся, дитя мое, - проговорил он приветливо, увидев, что она порывается убежать, - скажи мне, как тебя зовут? Первая Смерть постигла эту женщину лет в тридцать. Пожалуй, ее можно было назвать красивой, хотя в чем Гирций так и не научился разбираться, так это в женской красоте. Впрочем, он никогда не страдал от этого. Женщины всегда казались ему существами, которых следует использовать, как заблагорассудится, а женщины – Бессмертные были для него просто добычей. - Если я назову свое имя, - дрогнувшим голосом произнесла светловолосая, отступая на пару шагов назад, - ты меня заколдуешь… Волшебникам нельзя называть свое имя… - А почему ты приняла меня за волшебника? – мягко поинтересовался Вибий, останавливаясь. Видимо, девчонка-таки была новенькой, - Я вовсе не волшебник. - Ты… ты не причинишь мне вреда? – на ее глазах выступили слезы, - у меня болит голова, она заболела, когда я увидела тебя… Мне страшно… - Не бойся, поверь мне, я не причиню тебе зла, - Гирций протянул к ней руки и сделал шаг вперед. Каждый раз ему не очень нравилось разыгрывать этот спектакль, но без него ему было не видать Силы таких вот Бессмертных дурочек. - Мне страшно… - всхлипнула она и, словно почувствовав опасность, развернулась и побежала в рощицу, к постройке. - Подожди, эй! – крикнул Вибий и припустил за ней. На сей раз жертва ему попалась истеричная. Бегала она весьма недурно и достигла постройки быстрее, чем Гирций нагнал ее. В этот же миг из постройки выскочили несколько человек, вооруженных мечами и луками, и двинулись к нему, не скрывая своих намерений. Мгновенно поняв, что попал в ловушку, Бессмертный развернулся и хотел уже было рвануть что было силы назад, к лошади, но увидел, что путь туда ему преграждают еще двое. «Шайка, которая напала тогда на Корнелию», - немедленно подумал Вибий и быстро оглядел окружавших их головорезов. Двое лучников из числа тех семерых, что вышли из постройки, тут же навели луки на него. «Это конец, - отчетливо подумал Гирций и отпрянул в сторону, не давая лучникам прицелиться получше, - это мой конец. Эти разбойники испугались Антистия, но я им нестрашен. Мне ни за что не справиться с такой оравой. Главное сохранять спокойствие. Умей жить, умей и умирать, так учил Эсхин.» Он коротко вздохнул и прикинул скорость движения тех двоих, что заходили со спины. До стычки с ними оставалось секунды три, и Бессмертный взглянул на лучников, одновременно отмечая, что те, которые вышли из постройки, добегут до него секунд через десять. Сосредоточившись на натянутых тетивах и стиснув зубы, он загадал, чтобы они выстрелили раньше, чем его настигнут двое сзади. «Давайте же, ну, стреляйте… Спокойствие…» Две стрелы сорвались вперед почти одновременно, но Вибий, чувства которого резко обострились, сумел заметить эту крохотную разницу во времени. Кинувшись в одну сторону и увернувшись от одной стрелы, он резко притормозил и вскинул руку, под которой пролетела другая. «Удалось! Теперь эти двое…» Гирций едва успел повернуться к ним полубоком, как на него обрушились два удара. Один он отбил, от другого ценой неимоверных усилий увернулся, отскочил на шаг в сторону, кинул взгляд на лучников и выхватил из – за пояса кинжал. Лучники вкладывали стрелы в луки, и Вибий, используя имеющиеся у него мгновения, накинулся на двоих разбойников, стоящих перед ним, понимая, что сможет продержаться еще несколько секунд, только если сумеет вывести из строя хотя бы одного из них. Ему не хотелось умирать, и только в эти секунды до него начала холодящей тело волной накатывать безнадежная мысль, что его жизнь закончена. «Не думать!» Держась полубоком, краем глаза не упуская из вида лучников, Гирций издал зычный рев и, заметив опаску в глазах того из соперников, который стоял ближе, ударил его мечом. Тот среагировал на удар, чуть отступил, давая место другому, лучники сзади начали поднимать луки, другой немного выдвинулся вперед, набегавшие от постройки приблизились уже на половину расстояния, и в голове Вибия на долю мгновения вновь мелькнула мысль, что он труп. Следом за ней немедленно пришло в голову осознание того, что нужно рисковать, и в следующий миг его опущенная левая рука молнией рванулась вперед, выпуская кинжал в горло тому из двоих разбойников, который стоял ближе. Рука не дрогнула, бросок оказался неожиданным и метким, и убитый с жутким всхлипыванием стал оседать на землю. Бессмертный попытался достать второго мечом, но тот отбил его удар и отступил на шаг назад, выжидая, когда ему подоспеет помощь. Вибий заметил, как стрелы безжалостно дернулись вперед и ринулся под падающее тело. Что – то гадко свистнуло над самым ухом, потом на него обрушился горячий и мокрый от крови труп, и на секунду он оказался погребен под ним. Отступивший было разбойник решил воспользоваться этим и мгновенно вернулся на исходную позицию, как вдруг Гирций вслепую выбросил вперед и вверх правую руку, чувствуя, как клинок вошел во что – то мягкое. Разбойник взвыл, Вибий вскочил на ноги, что было силы пнул его, валя с ног и разворачиваясь к подбегавшим к нему противникам. Ногой он подцепил лежащий на земле меч убитого и подбросил его вверх, подхватывая левой рукой. Лучники перебрались поближе и в третий раз натягивали луки. Поваленный пинком ноги разбойник, лежа на земле, пошевелился, но Гирций больше не отвлекался, отбивая обрушившиеся на него удары двух первых из пятерки нападавших. Едва успев сделать это, он отступил, отражая удар третьего. Наконец, все пятеро подоспели и в мгновение ока взяли его в полукольцо. Вибий отметил, что лучники теперь не могут толком прицелиться, и перевел дух. На нем пока не было ни царапины, но он начал уставать от нервного и физического напряжения. - Расступитесь, - скомандовал чернявый одноглазый разбойник, выполнявший, очевидно, задачи командира, - дайте им выстрелить. Его мгновенно послушались, и не успел Вибий моргнуть, как два лука, справа и слева, вновь оказались натянутыми. Пятеро замерли в нескольких шагах от него, готовясь наступать сразу после того, как стрелы достигнут своей цели. «Вот и конец… Не думать, собраться!» На мгновение все замерло, Бессмертный коротко вдохнул и выдохнул, и две стрелы одновременно рванулись к нему.
Через плотно занавешенные окна все равно пробивался дневной свет, и Корнелия перевернулась на правый бок, спиной к окну. Вчера ей с огромным трудом удалось забыться – для этого потребовалось огромное количество вина и услуги одного из рабов Лепида, весьма неплохо знавшего искусство массажа. Мотнув головой и нахмурив лоб, Бессмертная попыталась вспомнить, произошло ли что – нибудь между ней и этим рабом, но сказать наверняка так и не смогла. Ей казалось, что она приказывала кому – то перевернуть ее на спину и поцеловать, но с той же долей вероятности все это могло ей присниться. Поняв, что заснуть больше не сможет, Корнелия выругалась и села на кровати, подтянув колени и положив на них подбородок. «Ну что же ты так, держи меч покрепче», - вспомнились ей слова Варина. - Ах ты ублюдок, - прошептала она, - самовлюбленный ублюдок… «Ну вот и попробовали, - равнодушно заметил Варин и лениво зевнул, - попробуем еще или придумаем что – то другое?» - Скотина… Насмешливая скотина… Выучил всего один прием и суешь его всем под нос… Я видела, как ты дрался с Гаем, ты такой же мальчишка, как и он… «И не надейся, - покачал головой Варин и шутливо свел брови к переносице, едва улыбаясь, - фехтовать с тобой я могу, но драться врукопашную – нет уж, и не проси. Думаю, успокоившись, ты согласишься со мной.» - Я успокоюсь, когда ты сдохнешь, дрянь… Когда я срублю тебе твою голову… когда она покатится к моим ногам… Вот тогда я успокоюсь. А соглашаться с тобой я не намерена ни в чем… Она яростно откинулась на подушки и бессильно ударила руками по кровати. «Но надо отдать тебе должное, щенок, ты умеешь себя держать… Больше того, ты умеешь держать себя лучше, чем я… Я наплевала тебе в твою самодовольную рожу, унизила, а ты сумел обернуть все это против меня… Тут ты, правда, мастак. Не в фехтовании, нет, во владении собой твой настоящий конек. Ты умеешь держать себя, вот твой талант… Интересно, сколько тебе лет? Я почти уверена, что не так уж и много, хотя ты, возможно, старше меня… Это я по старой памяти называю тебя щенком, ведь в ночь знакомства ты показался мне мальчишкой… Нет, ты не мальчишка. И ты не трус, это тоже надо признать. Но все же ты дурак, потому что затеял слишком опасную игру… Я кое – что слышала про тебя… Будто ты никогда не любил ни одной женщины… Эка невидаль, Вибий, как мне сдается, тоже никогда никого не любил, да ему это и незачем. Еще говорят, что ты умеешь только ненавидеть… А вот это, кажется мне, вздор. Хотела бы я вызвать у тебя ненависть, о, как хотела бы! Но ты всегда сохраняешь мину презрения и равнодушия на лице, тебя не так – то просто пронять… Но ведь наверняка у тебя тоже есть чувства, Антистий Варин… Конечно же, есть…» Встав с постели, Корнелия подошла к большому зеркалу и с удовлетворением бросила взгляд на свое обнаженное тело. «Заметь себе, Гай, дорогой мой, - повернулся Варин к ученику, - что одно из самых желанных удовольствий для мужчины это приводить миловидную женщину в ярость. Уверяю тебя, это мало с чем сравнимое наслаждение…» - Миловидную, так ты сказал, - проговорила она с расстановкой, улыбаясь своему отражению в зеркале, - ты еще не так будешь меня называть… Ты будешь ползать у меня в ногах, Антистий Варин, уж этого – то я добьюсь, приложу все усилия. Ты можешь фехтовать лучше меня, ты можешь сколько угодно сохранять свою постную физиономию, но никто никогда не мог устоять передо мной. Ни один мужчина, которого я хотела получить в свои сети, не ушел от меня. И ты не уйдешь...
Искар, воспользовавшись минутной передышкой, когда не нужно было прислуживать гостям хозяина, присел на скамью у дальней стены и с тоской незаметно оглядел пирующих. Гай Лепид знал толк в пирах. Не имея недостатка в средствах, молодой развратник обожал поражать гостей изысканной кухней, равной которой было трудно найти во всем Риме. Юноша уныло смотрел, как на смену фаршированным поросятам, медвежатине с пряностями в меду и соусе, яйцам, соленой рыбе, вареным опятам и прочим закускам в пиршественную залу вносят горячие блюда: страусов в сладком соусе; фламинго, сваренных с финиками; жареных попугаев; окороки в тесте с лавровым листом и фигами, приправленные медом – а еще были иерихонские финики, мед, виноград и много чего другого. Гостей собралось около ста человек, все пили, ели, разговаривали друг с другом и получали несказанное удовольствие от кухни Лепида и всего происходящего. Искар отыскал взглядом своего хозяина и удрученно отметил, что тот по – прежнему сидит один, а давно не появлявшегося Квинта Лукулла нет за столом и сейчас. Неподалеку от Лепида расположился Антистий, фамилия которого, как услышал молодой человек, была Варин. Он полулежал со скучающим видом, почти не пил и ел очень мало. Хозяин же пил весьма много, хотя, как это обычно с ним случалось, почти не пьянел, и, что было значительно хуже, время от времени бросал взгляды в сторону Искара. От каждого из этих взглядов юношу бросало в дрожь. Иногда он почти с мольбой смотрел на вернувшего его хозяину Антистия, но тут будто забыл о его существовании и ни разу не взглянул в его сторону. Впрочем, оно было и понятно – богатому квириту не было никакой нужды до бед и забот раба. « Что же мне делать, - подумал Искар, вставая, чтобы взять со стола опустошенный гостями поднос, - ведь сегодня ночью Лепид наверняка потребует меня к себе. А потом… Об этом думать противно и страшно… Нужно на что – то решаться… Ланика вряд ли добилась чего – то от своей госпожи, ей нездоровится, она даже не вышла к столу. Значит, и рабыню слушать не станет. Бежать сейчас, сию минуту, значит немедленно попасться… Выходит, надо дождаться ночи и бежать прямо из спальни Лепида. Как тягостно ждать и сносить его взгляды… » Передав поднос посудомойщикам, он вернулся в залу. « А Антистий ничего плохого не сделал… Я обманул его, утаив, что ничегошеньки не знаю про Фракию, а он приветил меня в своем доме, велел накормить, дал спокойно переночевать… А самое главное, показал Дарзаласа, бога моего народа… Никаких других благодеяний я не заслужил, мне и эти – то достались даром… Да и потом, что бы он мог сделать, даже если бы вдруг ни с того ни с сего захотел мне помочь? Лепид никому меня не продает, он держит меня для себя… Проклятый паскудник! » Словно в ответ на эти мысли Искара Гай Лепид приподнялся со своего ложа, встал на ноги, чуть покачиваясь, и, обретя равновесие, обратился к гостям: - Некоторые из вас, друзья, только недавно прибывшие в Рим, спрашивают о приключении, имевшем место в ночь приезда ко мне возлюбленной моей сестры Корнелии. Приключение это, действительно, замечательное, и главный герой той ночи сидит сейчас рядом со мной. Это мой друг Антистий Варин, да продлят, эээ, боги его жизнь. Гости зашумели, кто – то засмеялся на другом конце стола, кто – то потребовал продолжения. Лепид, обведя всех взглядом, продолжил говорить. Искар тоже стал слушать эту историю. Почти всю ее ему поведала Ланика, но только сейчас юноша узнал, что спасителем сестры Лепида и ее рабыни был не какой – то безвестный благодетель, а сам Антистий Варин, скромно сидевший за столом и рассеянно слушавший рассказ о собственном подвиге. Молодой человек с удивлением посмотрел на Варина, который не казался ему грозным воином, а Лепид между тем говорил дальше: - Сами можете представить, как счастлив я был, узнав, что приключение это закончилось хорошо, что моя драгоценная сестра, которая еще не оправилась от потрясения полностью, жива и невредима. - И как же ты отблагодарил великодушного спасителя прекрасной Корнелии? – спросил кто – то из гостей. - Действительно, Гай, - подхватил другой, - ты, должно быть, щедро вознаградил Антистия! - Антистий пока не сказал, какой подарок хочет от меня получить, - ответил Лепид, улыбаясь Варину. Взгляды присутствующих обратились к Антистию, сидевшему с ленивым видом и не выказывавшему особого интереса к происходящему. Наконец, белокурый зевнул и обвел глазами гостей друга: - Да, в самом деле, что – то я затянул с этим. Эдак недолго и самому забыть о своем праве. Вот только и не знаю, чего бы мне попросить… - задумчиво протянул он и скучающим взглядом окинул залу, будто ища что – нибудь для себя подходящее. Внезапно полуприкрытые голубые глаза остановились на Искаре, и сердце юноши замерло в груди. - Гай, дорогой мой, - Антистий склонил голову к своему правому плечу и исподлобья взглянул на Лепида, - как зовут вот того неестественно осведомленного об истории родного края фракийца? - Искар, - ответил хозяин, по – прежнему улыбаясь. - Искар, - протянул Варин и умолк на пару секунд, будто обдумывая или вспоминая что – то, - слушай, Гай, подари мне этого знатока истории. Он ведь еще и искуснейший бальнеатор, как я слышал. Юноша подумал, что Лепида сейчас хватит удар. Улыбка в одно мгновение сползла со смазливого лица, выражение которого на короткий миг стало почти плачущим. Сердце Искара теперь забилось с удвоенной силой, казалось, оно готово было выпрыгнуть из груди. - Что же ты молчишь, Гай? – удивленно спросил кто–то из гостей. Этот вопрос мгновенно вернул Лепиду способность владеть собой, лицо его приобрело стоическое выражение, потом расплылось в добродушной улыбке, и он сказал: - Конечно, Антистий, он твой. Лучшего подарка трудно и желать. %
Отправлено: 25.02.08 22:19. Заголовок: Кайран пишет: А Виб..
Кайран пишет:
цитата:
А Вибия и Корнелию совершенно не жаль.
О, находятся те, кому вовсе не жаль Корнелию, хи-хи. Помнится, у нескольких читателей она вызывала позитивные эмоции. Ragneda Да я уж вижу, что бедный Вибий никому не нравится, хи-хи.
«Умей полностью отрешаться от своих эмоций в минуту опасности. Страх, ненависть, ярость не помогут тебе, но навредят. Забудь про них, забудь про человеческие чувства, стань в момент неравного боя зверем, у которого есть только зрение, слух, чувство пространства и желание сохранить свою жизнь.» Острое зрение Вибия вырвало из безжалостно летящего времени полет одной из стрел, и его правая рука сделала не совсем уверенное, но все – таки верное движение: стрела, наткнувшаяся на меч, полетела в сторону. В тот же миг он почувствовал боль в левой ноге пониже колена и удивленно посмотрел вниз – из его голени торчала, чуть подрагивая, вторая стрела. Не успел он понять, что произошло, как стоявшие перед ним разбойники двинулись вперед. Перенеся тяжесть тела на правую ногу, Бессмертный встретил два первых удара, уклонился от третьего и засеменил спиной назад, пытаясь увернуться от мечей противников. Левая нога подвела его, неуклюже подломилась, и он, вскрикнув от резкой боли в ней, опустился на колено, пытаясь сосредоточиться на атаке врагов. Стрела переломилась от соприкосновения с землей, и боль стала еще резче. «Собраться, дрянь! Так просто они меня не получат!» Разбойники были слишком близко, их клинки уже направлялись к нему, и Вибий не смог встать в полный рост. Он отбил два удара, но третий меч достал его, войдя под ребра. Прикусив язык и нечеловеческим усилием воли заставив себя пару секунд не чувствовать боли, Гирций сосредоточился на четвертом враге и, поймав его клинок на свой, отбросил в сторону, прямо в лицо пятому нападавшему, чей удар так и не был нанесен. Раненый взвыл, опрокидываясь назад, но Бессмертный даже не успел хмыкнуть, отмечая свой маленький успех – двое стоявших ближе к нему посмотрели ему в глаза и двинулись вперед. В их взгляде Вибий прочитал приговор для себя. - Займитесь им, - кивнул в его сторону одноглазый, склоняясь над вопящим раненым. Гирций сумел отступить на два шага назад, выгадывая мгновение для передышки. Боль от удара диким огнем вспыхнула внизу живота и растеклась по ребрам, заставляя его стиснуть зубы, чтобы не закричать. Его качнуло, и Вибий, восстанавливая равновесие, подумал, что светловолосая Бессмертная уже сейчас может выходить и рубить ему голову – так он был измучен и изранен. «Забыть про все… Стань зверем… зверем... Ты зверь, Вибий Гирций!» Лучники подошли еще ближе, но луки пока держали опущенными. Одноглазый и еще один разбойник нагнулись над раненым, и Бессмертный почувствовал, что сейчас на нем сосредоточены только две пары глаз. Один из них был лысый здоровяк, другой поменьше, с черными волосами. Черты лиц Вибий не рассмотрел. Оба остановились перед ним, и по выражению их глаз он понял, что каждый из них ждет, что первым нападет другой. Получив еще одно мгновение, Гирций неожиданно рванулся вперед, всеми силами стараясь не оступиться на левой ноге. Разбойники не ожидали такого напора от истекающего кровью противника и, с трудом отбив его удары, отступили. Возможно, они не были опытными бойцами, или попросту растерялись, но, как бы там ни было, не разошлись в разные стороны, а отошли назад плечом к плечу, давая Бессмертному возможность сосредоточить зрительное напряжение на одном направлении. «Шестеро еще целых и невредимых смертных… Шестеро…» Коротко вздохнув, он на несколько мгновений забыл о прячущейся Бессмертной, об одноглазом главаре, о лучниках и сосредоточил все усилия слабеющего тела на ведении боя двумя руками. Вибий был опытным бойцом, левой рукой он мог фехтовать столь же превосходно, как и правой, но сейчас он был ранен, пот застилал ему глаза, и сражаться приходилось сразу с двумя противниками. Их бой продолжался всего несколько секунд, но ему показалось, что с того мгновения, когда он стал видеть только этих двоих, время потекло по – другому и у него была целая вечность для того, чтобы провести эту стычку с наибольшей для себя выгодой. Больше не надо было разрывать свое внимание между несколькими группами головорезов, холодный взгляд его глаз смотрел только на здоровяка и темноволосого. Правой рукой он отразил удар первого в голову, левой, мгновенно переведя взор, коротко ударил второго живот, вновь взглянул на первого, почувствовал, что удар его левой руки отбит, наугад ткнул ей еще раз и поймал клинком в правой руке удар здоровяка. Отбросив его руку с мечом в сторону и заставляя его чуть повернуться, Гирций почувствовал, что меч в левой руке вошел в человеческое тело. Выдернув его и скосив взгляд на валящегося на спину темноволосого, он вдогонку полоснул его по горлу и повернулся ко второму сопернику, развернутому полубоком ко всем другим живым разбойникам. Тот отступил на шаг назад, потом что – то крикнул, и Вибий, переводя боковой взгляд на лучников, почувствовал, как время снова начинает бежать неумолимо быстро. Погасив внутри себя вспышку ярости, он почувствовал, что больше всего хочет, воспользовавшись тем, что у него в руках два меча, а у лысого – один, убить его наверняка, а не просто ранить. «Спокойнее!» Лучники подняли луки, Гирций, чуть оступившись левой ногой, шагнул вперед и один за другим нанес четыре удара – по два каждой рукой. Четвертый, смертельный удар в горло, был лишним, нужно было уже разворачиваться навстречу летящим стрелам, но Вибий не мог сделать этого, имея живого врага за спиной. Едва его клинок вошел в плоть здоровяка, как в его спину понижу левой лопатки вонзилась стрела, заставив охнуть. Что – то вдобавок просвистело рядом с виском, ободрав на нем кожу. «В этой дубраве всегда так много пчел?..» - глупая нелепая мысль будто повисла в его голове, он едва не потерял сознание, но сосредоточился на боли и заставил себя на мгновение перенести все свое внимание на нее. Это помогло остаться в сознании, хотя в глазах и потемнело. Сквозь пятна перед глазами Бессмертный разглядел, как медленно поворачиваются к нему одноглазый и другой разбойник, помогавший ему с раненым, как где – то сбоку один лучник вкладывает в лук стрелу – а ведь где – то был еще и второй. Моргнув, Гирций с удивлением обнаружил, что главарь и другой головорез уже движутся ему навстречу с поднятыми мечами. Лучник, находившийся в поле его зрения, чуть закопался, продолжая прицеливаться, сбоку раздался хруст ветки, Вибий скосил туда взгляд и обнаружил второго лучника, на ходу отбрасывающего лук со стрелой и выхватывающего меч. Головокружение и застилавший глаза пот помешали Бессмертному точно оценить, до кого из бегущих к нему расстояние меньше, и он, прикладывая все силы, чтобы устоять на ногах, и понимая, что все равно упадет секунд через десять, сделал два хромающих шага навстречу бегущему лучнику, поймал удар его клинка мечом, который был в правой руке и, понимая уже, что совершает ошибку, сделал попытку крутануться на левой ноге и, выталкивая противника себе за спину, полоснуть его левой рукой по спине. Нога немедленно подломилась, увлекая Гирция вниз, левая рука все же послушно продолжила движение назад и встретила там что – то мягкое, оставив там застрявший в этом мягком меч. Раздался звон спущенной тетивы, но Вибий, заваливаясь на левый бок, уже терял сознание и только нутром почуял, что благодаря его падению стрела пролетела мимо. Он упал на землю, его щека коснулась зеленой травы, утомленные глаза заметили, что одноглазый и его подельщик уже подбегают к нему, и Бессмертный понял, что не успеет потерять сознание до следующего удара. Отчего – то предощущение еще одного удара от меча какого – нибудь из этих едва одолевших его такой сворой разбойников показалось ему гадливым и мерзким. Левая половина тела прекращала что – либо чувствовать, но его правая рука по – прежнему сжимала меч, и Гирций, переставая думать о чем – либо, оттолкнулся правой ногой от земли, перекатился на левый бок, поджал правую ногу и что было силы распрямил ее в живот подбежавшему к нему одноглазому. Тот, видимо, согнулся и отступил назад, а Вибий, стремясь использовать со всей возможной выгодой силу приданного своему телу движения, через спину повалился на правый бок. Привстав на правое колено, он немедленно получил удар мечом в живот от второго разбойника и, чувствуя, что звереет от пронзившего внутренности огня, что было силы вонзил свой меч в грудь противника, пока тот не успел выдернуть клинок из его живота. Бессмертный попытался взглянуть оседающему на землю перед ним головорезу в лицо и понял, что почти ничего не видит. Начинавшие слепнуть глаза подсказали ему, что второй лучник последовал примеру первого и бежит к нему, что главарь шайки оправляется от удара ногой в живот и начинает выпрямляться. Сам Вибий продолжал стоять на правом колене, в его животе торчал меч только что убитого врага, а руки были пусты. Постояв так пару мгновений, он понял, что начинает валиться набок. Левые рука и нога не чувствовали уже ничего, меч врага продолжал выжигать внутренности, и Гирций, сжав пальцы правой руки на его рукояти и стиснув зубы, из последних оставшихся в его погибающем существе сил рванул меч вперед и не смог сдержать дикий вопль боли. «Кричишь, значит, живешь…» - будто произнес над ухом знакомый голос. Так шутил учитель. - Эсхин, - вырвалось изо рта Вибия вместе с ручейком крови, - Эсхин… Чуть переступив вперед согнутой правой ногой, он размахнулся и справа налево ударил мечом одноглазого. Тот ойкнул, отступил, увлекая за собой засевший в его теле меч, но Бессмертный не выпустил рукоять из рук, выдернул оружие назад, поднял затуманенные глаза в поисках бежавшего лучника; найдя его, вновь размахнулся и, целиком сосредоточившись на тяжести в правой руке и прыгавшей перед глазами фигуре, швырнул меч вперед, окончательно лишаясь сил и валясь на левый бок, а потом на спину. «Промазал… Конечно…» Гирций даже вздрогнул, услышав вскрик, переросший в жуткий вой. Похоже, меч в полете все – таки достиг своей цели. Вибий лежал на земле, смотрел на небо и немного удивлялся тому, что еще жив. Вся ярость и все силы покинули его, на поляне больше не было безжалостного неубиваемого зверя, сумевшего победить девятерых врагов, был лишь израненный умирающий человек, смотрящий в бесконечную синеву. После того, как он утратил способность шевелиться, к нему вернулась способность думать, и он лежал на спине, почти наслаждаясь иногда прерывающимися мыслями. «Какое голубое небо… И мягкая трава… Я иногда вспоминал, что надо почаще смотреть на небо… Но постоянно забывал, а оно такое красивое… А я умираю… Ну давай же, иди… Я чувствую твой Зов, иди сюда… Ты добилась, чего хотела… Хотя и потеряла всех своих людей… А умирать не страшно… Я ведь умирал уже… Тогда, у Беневента… Я лежал тогда точно также, они наступали… Прямо рядом со мной лежал лук со стрелами, но я не мог дотянуться… Я был лучшим стрелком, да… Лучшим… А теперь стреляю еще лучше, каждый день тренируюсь… Нет, тренировался… Теперь уже тренировался… Только сегодня они сами постреляли, а мне пострелять не дали… О, вот и твои шаги… Ты осторожно выходишь из той странной постройки… Жаль, я не знаю даже твоего имени… Хотя какая разница… Скверно, когда на тебя охотятся… когда тебя убивают вот так вот, не давая шансов… А зачем ты убил ту дурочку, рабыню?.. Как ее звали… Вот и тебя самого теперь убивают. Но я и не сержусь на мою убийцу, не негодую… Это Игра, я проиграл, как та рабыня раньше… А моя убийца будет продолжать играть… Ее все равно кто – нибудь убьет, рано или поздно. А если не убьет, значит, я пал от руки Последней… Большая честь. Только Последним останется мужчина. Ты глупый самовлюбленный дурак, Вибий… Что тебе в этой чести… Не рано ли ты сдался… Так говорил учитель… когда мы тренировались с ним вместе, и он побеждал… Учитель… Эсхин… Но ведь теперь я сдался не рано, правда?.. Тебя нет здесь… Тебя уже нигде нет, а твою Силу забрал Антистий… Но ведь теперь я сдался не рано?.. Их было девять, но я победил… Я отбил стрелу в полете… Я бросил в него меч и попал… Если бы ты мог сейчас видеть меня, ты бы… ты бы гордился своим учеником… Ты редко выказывал чувства, но я – то знаю… Ты всегда любил своих учеников, переживал за нас… За всех, как бы мы ни поступали потом в жизни, уйдя от тебя… Ты бы гордился мной?.. Надеюсь, гордился бы… Я помню, когда был мой первый бой… Я ушел на него, а ты остался ждать… Противник был силен, весьма силен… И когда я вернулся назад… ты просто обнял меня и сказал: «Мой мальчик»… Мы никогда не вспоминали больше тот день, но я уверен, что ты тоже помнил о нем… Скажи, если бы было место, где ты сейчас находишься… и я бы пришел в это место… ты бы назвал меня… назвал бы меня так… как тогда?.. Я знаю, такого места нет, но все же… По моей щеке течет слеза. Это оттого, что глаза почти не видели в бою… Сейчас они видят лучше, почти хорошо… Или это не от этого?.. Я плачу?.. Давай же, иди… Как медленно ты подходишь… Неужели проверяешь, живы ли они все… Несколько наверняка живы… Чей – то вскрик… Ты решила добить их… Правильно, свидетели вовсе ни к чему… Лечи их потом, да они же о тебе и проболтаются… Антистий, зачем ты убил Эсхина?.. А, да… В конце останется только один… Я не виню тебя, ты правильно поступил… Бой был честный, учитель пал, как воин… И даже если бы он остался жив, я ведь уже взрослый, мы бы редко виделись… Я ведь уже взрослый? Так я, кажется, сказал, когда уходил… Но если бы он был жив, я бы знал… я бы чувствовал, что где – то на земле есть тот, кто помнит и любит меня… Я плачу?.. Зачем вообще убивать друг друга… А, да… В конце останется, да… Но как было бы здорово жить вечно, не искать поединков и Силы… Просто жить, смотреть на небо, помнить друзей… Ха, я размяк перед смертью. Ладно, наверное, теперь уже можно… Еще один вскрик… Заканчиваешь мою работу… О, идешь ко мне… Давай посмотрим… А, да… шевелиться – то я не могу… Нет, голова поворачивается набок… Ты еще шагах в пятнадцати, нагнулась над главарем. Он жив, по – моему… Везет мне в последнее время на женский пол… Везло, Вибий, теперь уже везло… Что ты там медлишь, кончай его… Ну и не спеши, я еще подумаю… А что будет после меня?.. Узнают ли другие про мою смерть?.. А ведь Плавт наверняка погиб от рук этих головорезов… Вот это ценная мысль… Ну, Плавт, выходит, я отомстил… хоть отчасти… Перед лицом врага, прячущегося за смертными наемниками, мы могли бы объединиться… А что еще будет?.. Лепида, наверное, сможет воспитать Антистий… Вообще плохо мы воспитываем мальчишку, только даем советы… да учим драться… Избалуется… А мои ученики… те, другие… Модестин и другие… Их доучит кто – то иной… Жить будет кто – то иной, но не я… Ты поворачиваешься, идешь ко мне… Спасибо хоть, что дала время подумать… Двенадцать шагов… Ты с мечом. Одиннадцать… А одноглазого – то ты прикончила или нет?.. Ладно, потом узнаю… Когда потом? Десять… Я понял, почему до сих пор не потерял сознания… Тело привыкло, что, когда оно изранено в бою, оно получает Силу… Да, Сила это лучшая награда за победу… Ну, вот ты ее и получишь, девочка… Хотя в честном бою ты бы не победила… Девять… Сперва я убил одну девочку, а теперь другая девочка убивает меня… Как мне хочется Силы… Силы… Срубить бы твою белокурую головку… Восемь… Девочка убивает меня… Не рано ли ты сдался… Что?.. Лук со стрелами, но я не мог дотянуться… И сейчас тоже… Вот они лежат… Лук и стрелы… Семь… Я не могу пошевелиться… Не рано ли… Лук и стрелы… Шесть… Учитель…» Неимоверным, сверхчеловеческим усилием Вибий заставил свое тело дернуться и рвануться вверх, нашаривая руками лук и стрелу, лежавшие рядом с ним. Он увидел, как глаза Бессмертной изумленно распахиваются, брови ползут вверх, а сама она срывается вперед. Его рука вложила стрелу и натянула тетиву. «Пять… четыре… три…» Стрела со свистом вонзилась ей в горло, заставив жутко булькнуть. Бессмертная неуклюже взмахнула руками, утратив всю свою грацию, и повалилась назад. «Теперь доползти…» Повалившись на четвереньки, Вибий подождал, пока прекратится головокружение и попробовал поползти вперед. Его вдруг страшно зазнобило и стало тянуть свалиться налево. Нужно было проползти всего три шага и отрубить ей голову. Поудобнее расставив руки, Гирций понял, что не может двинуться вперед: стоило ему перенести правую половину тела вперед, как левая рука подламывалась под ним, а левая половина тела вообще не трогалась с места, хотя правая рука и упиралась вполне надежно. «Ползи же… Ползи…» Скрипнув зубами и устроив правой рукой левую вдоль тела, он осторожно повернулся на правый бок, сумел не перекатиться на спину и медленно пополз вперед, то подсовывая согнутую правую руку под себя, то выдвигая ее вперед. «Еще разок… Как же больно… Не думать о боли… Вообще не думай… Еще разок…» Наконец, Вибий дополз до ее тела и прислушался. Бессмертная не дышала. Его зазнобило еще сильнее, боль внутри стала невозможной, и он на мгновение прикрыл глаза, пытаясь совладать с собой. «Нужно найти в себе силы взять в руки ее меч… Вот он лежит… Я теряю сознание… только не это… Она может очнуться раньше меня… Давай же!» Гирций едва сумел открыть глаза и переборол очередной приступ головокружения, оставшись в сознании. Он положил правую руку на рукоять выпущенного ей меча и сжал ее, потом попробовал поднять. Меч показался ему неимоверно тяжелым, Бессмертный с огромным трудом оторвал его от земли и оперся на него, приподнимаясь на правом колене. Она лежала на спине, ее голова располагалась ровно. Вибий правой рукой вложил рукоять меча в левую, затем обхватил левую руку правой и еле – еле сумел приподнять меч до уровня своих глаз. Главное было не дать тяжести меча, заведенного за голову, перевесить его тело назад. Подняв меч еще выше, Гирций коротко вздохнул, вздрогнул и выдохнул, опуская меч на шею Бессмертной. Удар получился несильным, позвонки хрустнули, оказавшись наполовину перерубленными, и голова не отделилась от тела. Вздрогнув еще раз и чувствуя, что его мутит, Вибий, не имея сил для нового удара, стал пилить мечом шею. «Неужели все?..» Он в изнеможении рухнул поверх обезглавленного тела, понимая, что проваливается куда – то с головой, и переставая осознавать что–либо. «Вот теперь можно и умереть… А чего теперь умирать – то? Неужели смог?.. Ты бы гордился…»
Едва они вышли из дома теперь уже бывшего хозяина Искара, он упал на колени перед Антистием, все еще отказываясь верить в то, что произошло: - Господин… мой господин… Было уже темно, юноша не видел выражения лица Варина, но голос того звучал привычно лениво и равнодушно: - Да-да, хорошо, что фракийцы бывают так благодарны. Впрочем, дорогой мой, у тебя еще будет возможность доказать свою признательность, - господин зевнул, - ну а то, что обманывать не надо, ты, надеюсь, уже понял. Будешь плохо исполнять свои обязанности, я, чего доброго, позову к себе в гости достойного Гая Лепида. Или придумаю еще что-нибудь. - Господин… господин, я буду хорошо служить… - Увидим. Ладно, хватит бездельничать, ступай к носилкам, вон они стоят. Носил их когда – нибудь? - Нет, - честно ответил Искар, с готовностью вскакивая на ноги. - Ты смотри, на сей раз сразу сознался. Кажется, ты не так уж и плох, мой фракийский друг. Там у носилок твои новые товарищи, попроси, чтобы тебе рассказали, как их правильно нести. Ну, марш за работу. %
Пост N: 1151
Зарегистрирован: 17.08.05
Откуда: Подмосковье
Рейтинг:
4
Отправлено: 27.02.08 19:08. Заголовок: Хорошо, так получило..
Хорошо, так получилось, жизненно. Не поняла только, как гражданин лук натягивал принедействующей руке. Интересно, интересно, зачем Искар понадобился новому владельцу, не походит тот на филантропа, может шпиЁнить за другими бессмертными... ЗЫ. А еще анекдот вскпомнился на закусь. Про кота, загнанного псиной на дерево. "Вот, а я вчера за хомяком так бегал, наверное он тоже боялся, бедный пушистик... Тааак, ушла псина. Ну, хомяк, ну тварь волосатая, теперь держись" :)
Пост N: 332
Зарегистрирован: 28.04.06
Откуда: Москва
Рейтинг:
7
Отправлено: 01.03.08 23:27. Заголовок: Я поняла, что мне не..
Я поняла, что мне необходимо. Надо взять лист бумаги и карандаш и перечитать все с начала, а то как-то путаюсь в именах и событиях. Но даже сейчас, когда я половину не помню, этот Варин мне очень подозрителен.
Отправлено: 02.03.08 16:29. Заголовок: Кайран пишет: но чт..
Кайран пишет:
цитата:
но что-то он уж чересчур живучий.
Ну, хи-хи, думаю, бывали прецеденты выживаемости и в более жестких условиях.
alla пишет:
цитата:
Надо взять лист бумаги и карандаш и перечитать все с начала, а то как-то путаюсь в именах и событиях.
Хорошая мысль, кстати. Если будете читать залпом, то, если не трудно, делитесь впечатлениями по ходу - думаю, такой взгляд представляет интерес, т.к. большинство читают ЗП по мере выкладывания новых глав.
Полгода назад на нашем форуме появилась первая глава "Знака Последнего".
Следующий раз подумает, нападать на беспомощных рабынь в безлюдной местности
Я было подумал, Вы напишите: в следующий раз подумает, что сделать сперва: напасть не беспомощную рабыню или основательно проверить местность на безлюдность, хи-хи. А почему Вы решили, что последняя убитая Гирцием была рабыней?
Отправлено: 02.03.08 20:21. Заголовок: Дония пишет: Это не..
Дония пишет:
цитата:
Это не я, это он так подумал.
Справедливости ради отмечу, что Гирций, у которого, хи-хи, сперло дыхание в зобу от предвкушения очередной добычи, не успел подумать о ее социальной принадлежности.
Отправлено: 09.03.08 17:04. Заголовок: Глава 10. ..
Глава 10. 27 июля. Окрестности Рима и Рим.
Было уже совсем светло, и рано проснувшаяся Корнелия спустилась по лестнице во внутренний дворик дома Лепида. Солнце поднималось все выше, но Бессмертную от его лучей надежно защищали листья и ветви деревьев, под сенью которых стояла уютная скамеечка. Присев на нее, Корнелия стала задумчиво смотреть на спокойно журчащую воду в фонтане. «Странная поездка в Рим получается. Я ехала, чтобы развлечься, побыть в любимом городе, который всегда таил такую бездну удовольствий… - размышляла Бессмертная, - И в первую же ночь едва не потеряла голову… Теперь каждый раз выходя из дома Гая, приходится быть осторожной, всегда быть с охраной… Еще и Вибий куда-то пропал. Хоть он и приятель Терма, но с ним было здорово фехтовать… Некоторые дуры, которых я встречала, ну никак не могли общаться с мужчиной без намерения разделить с ним ложе. Счастье, что я не такая. Аспазия наверняка бы уже попробовала затащить того же Вибия в постель. Глупая, когда-нибудь она потеряет голову из – за своей похоти. Впрочем, пусть это случится попозже, мне ее будет не хватать, если ее убьют… Хотя такую стерву надо поискать… А лучше всего, чтобы с ней случилось то, что случилось когда – то со мной… По крайней мере, каждый раз, ложась в постель с мужчиной, она бы не могла расслабиться до конца… Давно же я не вспоминала ту историю… Это было чуть больше двухсот лет назад… У меня уже был определенный опыт, я срубила две головы… Нет, даже три. Но тогда мне все же не хватало опыта и воображения, чтобы понять, что в некоторых ситуациях надо бросаться на нож и ждать, что тебя оставят в покое… Смертные мужчины, видя красивую женщину мертвой, утрачивают к ней интерес. И те ублюдки наверняка пожали бы плечами и поехали дальше, если бы я сделала это тогда. Но я не сделала… Он был сыном сенатора, богатым и избалованным бездельником. Таким примерно, как Гай, только братец забавляется с мужчинами. И уж если и неволит рабов, то своих. А я была свободной, но это его не остановило…» Корнелия закрыла глаза, вспоминая события той холодной мартовской ночи. Хорошо еще, что эта история случилась не в Риме, а то она бы вряд ли когда – нибудь смогла появиться в городе, которому предстояло стать ее любимым городом.
…В ту ночь ей плохо спалось, что случалось не так уж и часто. Постоялый двор ей сразу не понравился, ужин был невкусный, вино отвратительное, но погода на дворе стояла еще хуже, поэтому выбирать не приходилось. Рабынь она, по своему обыкновению, с собой не взяла, а двое ее охранников расположились в соседней комнатушке. Лежа на смятой постели и слушая, как шум дождя перемежается раскатами грома в сопровождении вспышек молний, она старалась ни о чем не думать и поскорее заснуть. Стук множества копыт, постепенно пробившийся сквозь шум непогоды, вырвал ее из легкой дремы, в которую Бессмертная сподобилась погрузиться, и вызвал у нее предчувствие чего – то неприятного. Внизу раздался шум голосов, вновь прибывшие, очевидно, потребовали вина и еды. Какое – то время снизу не раздавалось никаких особенно громких звуков, но гости по мере опустошения винного погреба хозяина становились все шумнее и шумнее. В какой – то момент отдельные крики и порывы хохота переросли в непрекращающийся гвалт, затем раздался звон разбиваемых бутылок, а потом кто–то стал подниматься по лестнице, ведущей на второй этаж. Корнелия чуть вздрогнула и приподнялась на постели. Пьяный голос за дверью забормотал: - Тааак, ну где тут кто прячется… Никто не уйдет от нас, никто не уйдет… Бессмертная нащупала рукоять клинка и затаила дыхание, пытаясь понять серьезность намерений говорившего. Между тем раздался стук в дверь ее комнаты, и Корнелия почувствовала себя достаточно неуютно. Не успела она решить, что лучше – сидеть тихо или позвать охрану – как стук в дверь прекратился. Наступила зловещая тишина, затем все тот же голос крикнул: - Эй, хозяин! Где там, ты говоришь, проезжая? Из общей залы снизу, видимо, раздался ответ, но Корнелия его не расслышала. Приняв решение, она кликнула охрану. Очевидно, ее люди ждали этого, поскольку дверь их комнаты немедленно скрипнула и распахнулась. Бессмертная не видела, что происходит на лестнице, но, судя по топоту, к потревожившему ее покой гуляке спешили на помощь приятели. Раздался звон мечей. Корнелия кинулась к окну, но быстро поняла, что для прыжка слишком высоко. Тогда мысль о том, чтобы просто пронзить себя мечом и спустя некоторое время очнуться, не пришла ей в голову, о чем ей еще предстояло пожалеть. Стычка на лестнице между тем закончилась победой шумных гостей, которые, прослышав про некую приезжую, незамедлительно принялись ломать дверь в ее комнату. Едва Бессмертная успела выхватить меч, как дверь соскочила с петель, и на нее уставились пять пар мужских глаз, выражение которых не давало усомниться в их намерениях. - Ух ты, - присвистнул кто–то, - с мечом! - Дааа, - протянул другой, осклабившись, - такое не каждый день видишь… Несмотря на испуг, Корнелия отметила, что одеты они были далеко не бедно. Собравшись с духом, она спросила как можно более тверже: - Кто вы такие? Что вам нужно от меня? - Сейчас узнаешь, - сказал первый, гоготнув. Они, естественно, не подозревали, что она умеет неплохо управляться с оружием. Кому – то из них определенно пришлось бы несладко, если бы за спиной у них не раздался чей – то тихий и спокойный голос: - Что вы тут так расшумелись, кого нашли, бездельники? Уже перешедшие порог негодяи расступились, пропуская вперед красивого молодого человека среднего роста с каштановыми волосами. Корнелия сразу почувствовала, что он верховодит своими друзьями. - Успокойся, прекрасная путница, - мягко проговорил он и, ласково улыбаясь, протянул ей руку, а затем сделал пару шагов к ней, - мы не причиним тебе зла. Корнелия чуть опустила меч, на мгновение залюбовавшись лицом незнакомца. Он сделал еще несколько шагов и оказался совсем рядом с ней. - Какой у тебя меч, - отметил он, - ты умеешь сражаться? Бессмертная задумалась, какой ответ дать, чтобы он не показался вызывающим единственному человеку из этой шайки, пожелавшему заговорить с ней по – нормальному. Она открыла было рот, и в тот же миг сильные руки говорившего схватили ее, вырывая меч и скручивая руки за спиной. - Ах ты тварь! – крикнула она, - обманщик, ублюдок… Окружающие одобрительно загоготали. - А ты просто прелесть, - улыбнулся главный, справившись с ней и повалив на постель, - сейчас мои товарищи выйдут, и ты покажешь мне, что умеешь… Зарычав от бессилия, она рванулась в последний раз, но мерзавец держал крепко…
Корнелия распахнула глаза, не желая думать о том, что случилось потом. Достаточно было вспомнить, что мерзавцев было шестеро, и дальше размышлять об этом не хотелось. Конечно, это было давно, с тех пор она многому научилась и многое повидала, но сейчас ей не хотелось вновь переживать события той страшной ночи, равно как и то, что было за тем, как она ожила после удара мечом последнего из насильников. Резко встав со скамьи, Бессмертная оправила одежду и пошла обратно в дом.
На въезде в Рим Ливий оглянулся и тщательно осмотрелся, насколько это позволяли сделать спускавшиеся на город сумерки. Ничего привлекающего внимания он не заметил, но все же Бессмертному казалось, что кто – то неотступно следит за их отрядом. Мотнув головой, он тронул Волчицу с места и догнал товарищей. Пять всадников ехали бок о бок по погружающимся в сумрак улицам Рима, и в какой – то момент конь Элефонора оказался соседом кобылы Терма. - Куда мы все – таки едем? – спросил Ливий, не очень – то рассчитывая на ответ, - я знаю город довольно хорошо, быть может, и это таинственное место мне знакомо. Терму показалось, что пепельноволосый открыл рот, чтобы ответить, но тут в воздухе раздался Зов. - Быстро, ничего не скажешь, - заметил Сульпиций, оглядываясь на Старшего. - Да, - спокойно ответил Элефонор, - хотя это может быть и простое совпадение. Давайте – ка разделимся. Сульпиций и Ливий, поезжайте к Форуму, потолкайтесь там, попробуйте затеряться. Марк, ты аккуратно поезжай к месту, где мы соберемся, и наблюдай, появится ли там кто – нибудь до нас. Мы с Авиудом проедемся в обратном направлении, а потом присоединимся к тебе. - Место, где мы соберемся, это то самое место, куда мы изначально собирались? – спросил Ливий, стараясь сообразить, что происходит. Зов между тем продолжал ощущаться. - Нет, - неожиданно просто ответил Старший, - это другое место. В то место нам нежелательно ехать, когда кто – то из Бессмертных присутствует поблизости, пусть даже он и не следит за нами. - А за нами кто – то следит? – напрямую спросил Терм, но Элефонор уже разворачивал своего коня назад. - Поехали, - тронул его поводья Сульпиций. Ливий махнул рукой обернувшемуся к нему Авиуду и последовал за зеленоглазым. Несколько мгновений Зов неизвестного Бессмертного еще звенел в воздухе, а потом стих. Очевидно, его обладатель или обратил свое внимание на кого – то еще из их разделившегося отряда, или вообще убрался по своим делам. Некоторое время они ехали молча, затем Ливий сказал: - Сульпиций, мне пришла в голову одна мысль… - Я слушаю тебя, - отозвался Котта, незаметно оглядываясь по сторонам. - Это Пророчество… Не то, что уже было, а то, которому еще предстоит явиться, оно ведь не может быть явлено нескольким Бессмертным, верно? - Ты про то, зачем мы все потянулись в Рим за тобой? Дело в том, что без нашего посредничества тебе не отыскать места, где Пророчество может тебе открыться. Но из всех нас его услышишь только ты, верно. - Нет, я имел в виду немного не это… Ведь помимо нас о грядущем Пророчестве знает еще кто – то, верно? И именно этот кто – то сейчас, вполне возможно, напал на наш след? Котта обернулся и внимательно посмотрел в глаза Терму: - Не знаю, может ли твоя идея оказаться правдоподобной, хотя у меня самого несколько раз мелькала подобная мысль. Но я могу совершенно определенно сказать тебе, Ливий, что сейчас мы вынуждены скрываться от кое – кого другого. Ливий готов был спорить на что угодно, что взгляд зеленых глаз был совершенно искренен.
Метел Пий выглянул из – за угла дома и снова скрылся за ним. Происходящее его явно не касалось, но все же ему еще ни разу за свою пусть и не такую уж длинную жизнь не доводилось ощущать Зов сразу пятерых Бессмертных. Кто они, он не видел: мешали капюшоны на их головах и подступившая темнота. Слов их он тоже не слышал, но было очевидно, что они заметили его присутствие и им это не очень – то понравилось. Наконец, всадники разделились: двое поехали по направлению к Форуму, еще двое двинулись назад, а пятый неторопливо направил коня к тому дому, за которым скрывался Метел. «Ладно, хватит с меня, - подумал Пий про себя, быстро перемещаясь от угла дома к ближайшему узкому переулку, - дела этой компании меня не касаются, полюбопытствовал, и будет. В конце концов, у них есть полное право считать, что я их выслеживаю, поэтому не стоит попадаться им на глаза…» Прошмыгнув в переулок, Бессмертный немного попетлял по узким улочкам округа, в котором преимущественно проживала беднота, и остановился, прислушиваясь. Где – то горланили ночные гуляки, сердитый женский голос грозился выплеснуть на них из окна помои, но Зова больше не было слышно. Переведя дыхание, Метел пошел было дальше, пытаясь понять, куда именно его занесло и как будет вернее всего выйти к своему дому. Сообразив, что находится не так уж и далеко, он завернул за угол и почти столкнулся с каким – то человеком в сером плаще. И только тут ощутил его Зов.
Марк Сур почувствовал было, как приближается Зов невидимого Бессмертного, но затем стало очевидно, что его обладатель предпочел удалиться. Пожав плечами, младший Служитель не стал искать приключений на свою голову и догонять его – слишком уж много в этом округе Рима было закоулков, где конь не смог бы проехать. Да и не следовало забираться в самые дебри города – раз уж Элефонор сказал им быть осторожными, то следовало исполнять сказанное в точности. Конечно, Старший сказал, что преследующее их Существо имеет облик Бессмертного, и, следовательно, оно перемещалось с такой же скоростью, что и они. Из этого Марк делал вывод, что оно вряд ли достигло Рима раньше их, ведь в Неаполе Элефонор, по его собственному рассказу, запер его в каком – то подвале, воспользовавшись тем, что оно далеко не всегда находится в силе. Представив, что оно сделало с подвалом, когда сила к нему вернулась, Сур поежился. Хорошо еще, что Элефонор предупредил своих товарищей, что их врага можно узнать по необычному Зову. Размышляя таким образом, Марк добрался до границы округа и поехал к месту, где Служители всегда собирались в Риме, если не было возможности договориться о другом месте встречи. На северной окраине города, в отдалении от обитаемых домов, находились развалины старых построек, где давно уже никто не жил. Служители уже десять лет назад незаметным образом восстановили разрушенный временем спуск от фундамента одного из зданий в его подвал, который служил им местом, где можно было переночевать или укрыться в случае необходимости. Осторожно приблизившись к знакомым наполовину обрушившимся стенам, Сур убедился в том, что вокруг никого нет, и завел коня за единственную сохранившуюся почти целиком стену здания. Теперь оставалось дождаться остальных.
Пий еще несколько мгновений ошарашено смотрел на угол дома, за которым скрылся странный Бессмертный, а потом медленно прислонился к стене и прикрыл глаза. Ему никогда не доводилось слышать о Бессмертных, чей Зов другой Бессмертный может почувствовать только тогда, когда их видит, но сейчас он сам стал свидетелем такого чуда. Однако едва ли не более зловещими были внешность и поведение неизвестного. Он был небольшого роста, лысый, худой, сутулый, выглядел лет на пятьдесят пять, а глаза его ничего не выражали. Он просто вскинул их на выскочившего из – за угла Метела, на мгновение задержал взгляд на нем и, не говоря ни слова, пошел дальше своей дорогой. Никаких враждебных намерений он не выразил, но явление это было таким мрачным и пугающим, что Пию стало не по себе, хотя трусом он себя не считал. «Не надо бояться неизвестного, просто узнай, что это такое, вот и все.» - вспомнились ему слова Эсхина. - Да, - прошептал он, - надо просто узнать, что это такое. И все встанет на свои места. Учитель никогда не ошибался. И я последую его совету. Не успел он произнести это, как вновь раздался Зов. Первой мыслью Метела было, что это таинственный Бессмертный возвращается, поэтому он обернулся в том направлении, в котором тот исчез минуту назад. Однако почти тут же Пий ощутил, что Зов исходит откуда – то у него из – за спины. Почувствовав грозящую ему опасность, он выхватил меч и обернулся, поднимая его, однако кто – то, быстрый как молния, перехватил его руку с оружием, вывернул ее, заставляя выронить клинок, и с силой ударил кулаком по лицу, отбрасывая тело Метела к стене дома. Полуоглушенный, чувствуя, как из носа идет кровь, Пий сполз вниз по стене и, преодолевая боль в голове, открыл глаза, чтобы посмотреть на человека, стоящего над ним. - Ну – ка щенок, попробуй объяснить, что тут у вас происходит, - произнес глухой злой голос. Метел вгляделся в лицо говорившего и застонал. Этого человека он видел только раз в жизни, но того раза было достаточно, чтобы запомнить Марка Плавта надолго.
Отправлено: 19.04.08 21:12. Заголовок: Ну что же, дорогие ч..
Ну что же, дорогие читатели, долго ли коротко ли, а творческий отпуск подходит к концу. Совсем скоро в смежной теме закончится повествование о биографии Ливия Терма, и в этой теме появится первая глава третьей части ЗП. А пока посмотрим, что нас ждет в третьей части: - в Риме объявится ученик этого самого Терма; - мы познакомимся с учеником еще одного хорошо знакомого нам героя; - Пророчество о Последнем посетит еще одного персонажа; - один светловолосый умник станет объектом внимания одной коварной красавицы; - умник этот не избежит покушений на свою жизнь; - Служителям будет брошен вызов.
Отправлено: 04.05.08 19:52. Заголовок: Пока первая глава тр..
Пока первая глава третьей части ЗП еще не выложена в этой теме, у Вас, дорогие читатели, появилась возможность освежить в памяти события первой части фика, причем в отредактированной версии. Для этого милости просим в Усадьбу Князя Процента, где существует соответствующая тема. http://www.diary.ru/~Knya3-z/
Отправлено: 08.05.08 10:50. Заголовок: А вот и заглавие тре..
А вот и заглавие третьей части, а также эпиграф к ней. Сама она воспоследует совсем скоро.
Часть 3. 808 г. Римской эры (55 г. н.э.), Рим и окрестности Рима.
Твой дом стал для тебя тюрьмой, Для тех, кто в доме, ты – чужой. Ты был наивен и ждал перемен. Ты ждал, что друг тебя поймет, Поймет и скажет: "Жми вперед!" Но друг блуждал среди собственных стен...
Горел асфальт От солнца и от звезд. Горел асфальт Под шум колес. Горел асфальт, Ты чувствовал тепло. Горел асфальт Снегам назло!
Ты сам решил пойти на риск, Никто не крикнул: "Берегись!" И ты покрасил свой шлем в черный цвет. Как зверь мотор в ночи ревет; Пустырь, разъезд и разворот... Ты мстил за груз нелюбви прошлых лет. Ария
Метел Пий медленно перевернулся со спины на правый бок и только сейчас обнаружил, что очнулся. Голова практически не гудела, но все же он сумел смутно припомнить, что сознание он потерял именно от того, что что – то ударило его по голове. Чуть приоткрыв глаза, он приготовился прищуриться, но обнаружил, что находится в темноте, и вдруг вспомнил, что, а точнее, кто стал причиной потери им сознания и его пребывания тут. Привыкнув к темноте и открыв глаза шире, Пий обнаружил, что находится в небольшой комнате с плотно зашторенными окнами, за которыми, безусловно, была ночь. Тут он, к своему ужасу, увидел в нескольких шагах от ложа, на котором он очнулся, кресло, в котором сидел, внимательно глядя на него, Марк Плавт. - Ну наконец – то, - жестко проговорил он без всякого намека на улыбку или действительное желание пошутить, - я уж думал, ты решил выспаться впрок. - В чем дело? Что происходит? – выдавил из себя Пий, с трудом приподнимаясь на локте и оглядывая комнату вокруг себя, - Что тебе от меня нужно? - Слишком много вопросов, - все так же резко отозвался Плавт, чуть подаваясь вперед, - и заданы они в не очень – то почтительной форме. - В не очень – то почтительной форме? – выдохнул Метел, - а ты – то сам почтительно отнесся ко мне? Я тебе ничего не сделал, а ты ударил меня, оглушил и притащил сюда… - Не хнычь, как смертный, - оборвал его Плавт, чуть нахмурив брови, - с тебя не убудет, если по твоей голове пару раз ударить. Она ведь на месте, верно? А я бы мог спокойно ее забрать, благо нас никто не видел. Так что будь добр, не причитай, а веди себя как подобает мужчине. - Хорош бы ты был, если бы отрубил мне голову, когда я был без сознания! А в честном бою попробуй только это сделать! Сейчас же дай мне мой меч и принимай мой вызов! – выкрикнул Пий и рывком сел на постели, отчего голова у него закружилась – впрочем, не так сильно, как он ожидал. - Мне не нужна твоя голова, глупец, - отчеканил черноволосый изверг, - в противном случае я бы попросту вызвал тебя на поединок вчера и спокойно отрубил бы тебе ее – благо, особой пользы она тебе не приносит. Дальнейшее продолжение этого разговора показалось Метелу чем – то ненужным, и он с места прыгнул на Плавта, с силой оттолкнувшись ногами от пола. Он целил своему обидчику кулаком по лицу и коленом под ребра, но ни один из ударов не достиг цели: черноволосый перехватил руку Пия, резко вывернул ее, заставив того охнуть и с размаху рухнуть на колени. Острая боль в правой руке на мгновение наполнила собой все существо Пия, заставив его прикусить язык, чтобы не вскрикнуть. Зарычав, он дернулся было, попробовав достать Плавта другой рукой, но тут боль резко усилилась, после чего раздался треск. Метел в первое мгновение не осознал, что трещит его собственная рука, а когда понял это, немедленно прекратил всякие попытки к сопротивлению. Его мучитель почувствовал это: - Так – то лучше. А теперь сядь на свое место и давай нормально поговорим, - его голос прозвучал чуть менее враждебно, и Пий послушно отполз к своему ложу и взобрался на него. Выждав некоторое время, Плавт спокойно прошелся по комнате и остановился у занавешенного окна, чуть заглянув за занавеску. - Где мы хотя бы находимся? – сдавленно проговорил Метел, почувствовав, что боль немного утихает. - У меня в доме, где же еще, - пожал плечами черноволосый, - а что, тебя кто-то собирается искать? - Сомневаюсь, - пожал плечами Пий и скривился от боли, вызванной неосторожным движением. Его смертная любовница навряд ли обеспокоится его исчезновением – она попросту заменит его кем – нибудь другим и больше не вспомнит о нем, - а ты что, собираешься меня тут продержать до скончания веков? - Это будет зависеть оттого, что ты мне сейчас расскажешь, - Плавт остановился перед ложем Метела, чуть раздвинув ноги и заложив руки за спину, - что ты видел вчера перед тем, как я на тебя наткнулся? И что ты хотел увидеть? - Ничего я не хотел увидеть, - ответил Пий, начиная понимать, что Плавта интересует то же, что заинтересовало вчера его самого, а именно группа из пяти Бессмертных, - я просто шел домой и почувствовал Зов… - Зов скольки Бессмертных ты почувствовал? – хозяин дома перенес вес тела сперва на правую ногу, затем на левую. - Нескольких. Пока я их не видел, я не мог точно определить, сколько их. Но затем мне стало любопытно, что могут делать вместе столько Бессмертных, и я пошел на Зов и увидел их. Их было пятеро. - То, что их было пятеро, известно и без тебя, - резко сказал Плавт, - скажи – ка лучше, не узнал ли ты кого из них. - Нет, - решительно покачал головой Метел, и снова прорезавшаяся боль в плече заслонила чувство обиды от грубого тона его мучителя, - они были в плащах с капюшонами. Единственное, что я могу сказать наверняка, это то, что все они были Бессмертными. А что, ты знаешь, кто это был? Недобрые черные глаза несколько мгновений внимательно смотрели на него – Плавт будто размышлял, что ответить на вопрос своей жертвы. - Если бы я наверняка знал, кто это был, - проговорил он, наконец, с расстановкой, - я бы не стал спрашивать у тебя. - Одно я могу сказать точно, - Пий вспомнил про ненавистного Варина, чей Зов он узнал бы когда угодно, - среди них не было Антистия Варина . Черные глаза вновь внимательно смотрели на него, а брови над ними чуть нахмурились, будто их обладатель что – то припоминал. - Метел Пий, Метел Пий… - проговорил Плавт задумчиво, - ну конечно. Ученик Эсхина, не так ли? - Последний ученик Эсхина, - с достоинством ответил Метел. - Разумеется, последний, - криво усмехнулся черноволосый, - благодаря этому самому Варину. - Это был нечестный бой! – вспылил Пий, задетый за живое, - этот подлец никогда бы не одолел учителя в честном поединке! - Нечестный бой? – черные брови поднялись вверх, - первый раз слышу, чтобы Антистий Варин победил кого – то в нечестном бою. - Значит, ты плохо знаешь Варина! – выкрикнул Метел, сжав кулаки и снова скривившись от боли в сломанной руке, - он дрался как трус и подлец! - Это интересно, - насмешливо фыркнул Плавт и прошелся от ложа своего пленника до окна, - и в чем же проявилась нечестность, трусость и подлость Варина в поединке с Эсхином? - Он постоянно издевался над учителем… И несколько раз сказал, что убьет его, он был в этом полностью уверен… - Но ведь он же и убил его, - заметил Плавт, отворачиваясь от окна, - значит, говорил он вполне обоснованно. - Это была просто случайность… - За прошедшие после поединка учителя с Варином сто с лишним лет Пий привык считать, что Варин дрался нечестно, и сейчас столкнулся с тем, что убедить в этом кого – то еще не так – то просто, - просто случайность и… - И что еще? – Плавта, казалось, забавляло развитие их разговора в таком ключе. - И еще ошибка… Нет, не ошибка учителя, а… Вообщем, я же присутствовал при поединке, и он на мгновение отвлекся на меня… - Эсхин отвлекся на тебя? – чуть недоверчиво переспросил черноволосый, - Это интересно. Занятно уже то, что он потащил тебя с собой на поединок, так он еще и не смог удержаться оттого, чтобы отвлечься на тебя. Не очень – то на него похоже. - Ты знал учителя? – Метел с удивлением посмотрел на Плавта. Выражение лица его мучителя было теперь каким – то неопределенным: он будто услышал в вопросе своего пленника нечто необычное. - Знал, да, - ответил он, наконец, подождал немного и продолжил, - Эсхина знали многие, ведь он прожил много и довольно часто путешествовал. - И давно ты знал его? Он был старше тебя? – Пий на мгновение позабыл про обиду и жгучее желание доказать этому хмурому Бессмертному, что Эсхин погиб случайно. - Давно, тебя еще не было, когда мы познакомились, - Плавт опустился в кресло и чуть прищурил глаза, очевидно, вспоминая свое знакомство с Эсхином, - я встретил его впервые, когда мне было немногим более трех сотен лет – это было около 100 года Римской эры… Метел, хоть и слушавший во все уши, все же отметил, что сидящему перед ним Бессмертному около тысячи лет. -… Он уже тогда был таким, каким его знал ты, - продолжал между тем Плавт, - разве что к моменту встречи с тобой он стал еще сильнее и опытнее. - Вы были друзьями? – спросил Пий, сам не зная, что он хочет услышать в ответ. - Нет, - медленно покачал головой черноволосый, - совсем нет. Я вообще не больно – то верю в дружбу. Но даже не принимая это в расчет, можно точно сказать, что друзьями мы не были. Но и не враждовали. У нас были ровные отношения. Некоторое время оба они молчали. Метел вспоминал учителя, его голос, глаза, манеру говорить, которую сам он давно перенял для себя и старался сохранять в своей памяти, и ему на мгновение показалось, что попросту невозможно представить себе, что этого человека больше не существует. В этот миг Пий был почти уверен, что Эсхин должен где – то существовать, просто где – то очень далеко отсюда. Если бы он вдруг узнал, что его учитель жив и с ним все в порядке, но они никогда больше не увидятся, Метел был бы безгранично, неописуемо счастлив. - Глядя на твой горячий нрав, - прервал тишину и размышления Пия Плавт, - странно думать, что ты не попробовал отомстить за смерть Эсхина. - Попробовал, - неожиданно для самого себя спокойно ответил Метел, подняв глаза на своего собеседника. Только сейчас он обратил внимание, что боль в руке стала значительно слабее, - но безуспешно. - Да ну? – чуть недоверчиво протянул Плавт, - и ты остался жив? - Почему ты думаешь, что это мне надо оставаться в живых? – нахмурился Пий, - это Варину предстоит попрощаться с головой. - Ну – ну, - хмыкнул черноволосый, - Антистия Варина не так – то легко убить. Я бы и сам это сделал с большим удовольствием… - Ты? – с удивлением подался вперед Метел, - ты тоже враг Варина? - Можно и так сказать, - ответил Плавт, глядя своему более молодому собеседнику в глаза, - по крайней мере, не друг и не добрый знакомый, уж точно. - Но почему ты тогда не вызовешь его на поединок и не убьешь? - Не все так просто, - пожал плечами черноволосый, - Варин очень сильный противник. Тебе ведь удалось испытать это на себе, как же ты, интересно, остался жив? - Он оставил меня в живых, - скрепя сердце, ответил Пий, - я сам не знаю, почему. - И долго длился ваш поединок? – Плавт поднес руку ко лбу, провел ладонью по волосам и посмотрел Метелу в глаза. - Совсем недолго, - признался его собеседник, - буквально пара ударов… - он не стал говорить, что напал на Варина сразу же после Перехода Силы, с него хватило и этой подробности. - Вот – вот, - кивнул его собеседник, - когда надо, Варин действует быстро и без этих его ужимок, - последние слова он произнес с отвращением. Уловив эту интонацию в его голосе, Пий вдруг почувствовал, что испытывает к хозяину своей темницы нечто вроде солидарности. - Я все равно доберусь до него, - уверенно сказал он. - Сомневаюсь, что ты сможешь причинить ему хоть какой – то вред, - покачал головой Плавт, - однако вернемся к началу нашей беседы. Скажи – ка, в последнее время с тобой не происходило ничего странного?
Была глубокая ночь, когда Марк Сур почувствовал приближение Зова караулящего снаружи Элефонора и проснулся. Спустя несколько мгновений Старший заглянул в подвал и сделал ему и также проснувшемуся Сульпицию знак рукой. Служители медленно и бесшумно, чтобы не потревожить сон Авиуда и Терма, встали со своих мест и поднялись наверх. - Возможно, они не спят, - высказал свои опасения Котта, оглядываясь по сторонам и присаживаясь у наиболее отдаленной от входа в их убежище полуразрушенной стены. - Возможно, - кивнул Элефонор, - но отсюда они нас не услышат. Да мы и не будем долго засиживаться. Все трое некоторое время сидели молча. Сур знал, что старшие товарищи чувствовали то же, что чувствует он сейчас: Силу двоих других, надежность, крепость связывавших их уз. Элефонор, Сульпиций и он через многое прошли вместе будучи Служителями Великого, и, хотя мало когда вспоминали вслух свои приключения, каждый из них никогда не забывал, что они значили друг для друга и для их общего дела. - Итак, - прервал тишину спокойный и красивый голос Элефонора, - мы попали в довольно затруднительное положение, не буду скрывать. У нас есть несколько сложностей. Первая это То, что нас преследует. Вторая это возможный интерес к грядущему Пророчеству со стороны других Бессмертных. Третье это определение времени и места самого Пророчества. Если у вас есть вопросы, спрашивайте. Сульпиций и Марк переглянулись в темноте, и первый спросил: - Что Это такое, Элефонор? Ты старше меня и знаешь больше, но и я пожил немало, однако никогда не встречал упоминания об этом загадочном Существе, которое неожиданно встало у нас на пути. С чем связано Его появление, уж не с важностью ли грядущего Пророчества об имени Последнего? - Я думаю, что именно с ним, - в лучах выглянувшей Луны волосы Старшего отливали серебром, - относительно же того, что Это такое, у меня возникают различные догадки. Когда – то давным давно, задолго до твоего, Марк, появления на свет, и даже задолго до того, как я стал Служителем, я слышал легенду о странном Существе, имеющем облик Бессмертного. Что оно представляет собой, какова его цель, в той легенде не говорилось. Однако из нее следовало, что существует Нечто, появляющееся и исчезающее в разных местах и ведущее себя по – разному в, казалось бы, одинаковых обстоятельствах. Оно могло быть вполне безобидно, не тронуть встретившегося ему Бессмертного, а на другого могло напасть и уничтожить. - Тебе известны случаи, когда Оно кого – то убивало? А как Оно это делало? – спросил Марк. - Известны, - кивнул Старший, - другое дело, что оба те случая произошли более тысячи лет назад. Однако в последнюю тысячу лет я ничего и не слышал об этом Существе, вполне возможно, оно жило и убивало Бессмертных где – то в другом месте. - А оно убивает только Бессмертных? – Сульпиций внимательно огляделся и опустил голову на руки, лежащие на коленях. - Насколько я знаю, да, - ответил Элефонор, - видимо, Его привлекает Сила. Главный признак, отличающий Его от простого Бессмертного – это странный Зов. Его Зов приобретает необычный, очень трудноописуемый оттенок только тогда, когда Оно опасно. В остальных же случаях это Зов как у простого Бессмертного, и выглядит Оно как обычный, ничем не примечательный Бессмертный. - А в чем именно странность этого Зова? – Сур поежился от ночной прохлады. - Это трудно описать. Сам я чувствовал Его только однажды, и то мельком, - брови Элефонора были сосредоточенно сдвинуты, красивое лицо задумчиво, - а в тот раз, когда я запер Его в подвале, Оно было неопасно, и Зов от Него исходил обычный. - Так как ты говоришь, оно убивало Бессмертных? – спросил Сульпиций. - Вспомни смерть Гибрилида, - ответил Элефонор. Котта некоторое время сидел, прикрыв глаза, затем открыл их и поднял к небу: - Как давно это было… Больше полутора тысяч лет назад… Я уж и не сразу вспомнил тот странный случай. - А что в нем было странного? – поинтересовался Марк, переводя взгляд с одного старшего товарища на другого. - Тело Гибрилида было разорвано на части, - ответил Сульпиций, вспоминая, - его уничтожил какой – то огромный зверь или оборотень, так тогда решили. Это было Оно, Элефонор? – обратился он к Старшему. - Да, - ответил тот, - именно Оно. Второй похожий случай произошел спустя несколько десятков лет в Ассирии. Мне рассказывал о нем один мой знакомец. Там Бессмертный был убит точно таким же способом. - А бороться с ним трудно? – Сур посмотрел на восток, туда, где небо чуть – чуть розовело от встающего солнца. - В том то и дело, что это неизвестно, - Элефонор задумчиво осмотрел свои руки, - судя по тем останкам, которые были на месте совершенных Им нападений, Оно очень сильно. Но я не могу сказать, справимся ли с Ним мы втроем. Сульпиций кивнул, и Марк истолковал этот скупой жест как реакцию сдержаного в своих чувствах Коты на последнюю часть фразы. - А как Оно выглядит? – спросил Марк после непродолжительного молчания. - С этим еще одна трудность, - лицо Элефонора напоминало маску, - Оно меняет внешность. Когда с ним столкнулся я несколько дней назад, Оно выглядело как простой ремесленник лет пятидесяти. Но уже сейчас Оно наверняка изменило свой облик. Это некая подвижная материя, очень причудливо меняющаяся. И как с ней бороться, я пока не представляю… Служители снова замолчали. Сур не припомнинал другого такого случая, когда бы Элефонор открыто признался, что пока не представляет, как противостоять грозящей им опасности. - Ладно, - прервал молчание Сульпиций, - поговорим лучше о том, мог ли кто – то помимо Терма стать избранным, которого посетило предупреждение о грядущем Пророчестве. - Этого нельзя исключать, - отозвался Элефонор, - и это может только осложнить нам выполнение нашей задачи. В ближайшие дней десять вряд ли стоит ожидать Пророчество, если исходить из календаря, - Сульпиций и Марк кивнули, - а за это время кто – то другой, если он есть, конечно, вполне может нас найти. - Но для этого ему нужно знать, кто мы, и что мы здесь, - веско заметил Котта. - Верно, - согласился Элефонор, - будем надеяться на то, что он этого не знает. И прежде этого будем надеяться на то, что помимо Ливия никто не получал предупреждения. Но ухо все же надо держать востро. - Значит, нам нужно поменьше шататься по городу, - сказал Марк. - А лучше вообще не шататься, - подытожил Сульпиций, - а сидеть здесь и ждать – так будет лучше. %
Отправлено: 17.05.08 19:17. Заголовок: Хм... что-то мне за ..
Хм... что-то мне за Варина становится тревожно. Пий, Плавт, Корнелия... у товарисча дар себе врагов наживать. Видимо, иначе он скучать начинает =) Про страшное Нечто, эт надо дальше читать. Интересно, что за чудо такое.
http://www.diary.ru/~Knya3-z/ Вот тут Вы, друзья, можете в соответствующей теме оставить свои размышления на тему того, чего Вы ожидаете от третьей части ЗП.
Глава 2. 28 июля. Рим. Корнелия осмотрела себя в зеркало и осталась довольна. Поверх красивой легкой туники без вшитых рукавов была надета более широкая роскошная стола из синего заморского хлопка, перехваченная в талии таким образом, чтобы выгодно подчеркивать красивую полную грудь Бессмертной. Темные волнистые волосы Корнелии – она не признавала столь популярных светлых париков – были уложены просто и в то же самое время так искусно, что подчеркивалась их природная пышность. Ланика оказала ей помощь в ходе одевания, но главная заслуга принадлежала самой Корнелии – Бессмертная знала толк в моде и в том, как нравиться мужчинам. Как раз сегодня она и должна была начать завоевание сердца Антистия Варина – Лепид устраивал очередной пир, на который был среди прочих гостей приглашен и светловолосый умник. Поправив драгоценную диадему, обрамлявшую открытый лоб, Корнелия в последний раз оглядела свое отражение и вышла из комнаты. Гай явно собирался превзойти сам себя – сегодняшний пир обещал стать самым пышным из данных под крышей этого гостеприимного дома за последнее время. Корнелия осторожно подошла к портьере, отделявшую коридор от пиршественной залы, и остановилась, чтобы оставаться незамеченной. Она по – прежнему чувствовала только Зов Лепида – Варин все еще не появлялся. Послушав пока еще трезвые и рассудительные голоса гостей, Бессмертная пожала плечами и вернулась в свою комнату. Она решила дождаться, когда приедет Варин, повременить еще некоторое время, пока он посидит с гостями и немного захмелеет, а уж затем появиться самой во всем своем великолепии. Осторожно, чтобы не помять складки столы, она села на скамеечку у окна, взяла в руки свиток и, прикрыв глаза, стала повторять про себя строчки из Катулла, которые выучила специально для того, чтобы своими умом и начитанностью произвести впечатление на Варина: - Плачь, Венера, и вы, Утехи, плачьте! Плачьте все, кто имеет в сердце нежность! Бедный птенчик погиб моей подружки, Бедный птенчик, любовь моей подружки. Милых глаз ее был он ей дороже. Слаще меда он был и знал хозяйку, Как родимую мать дочурка знает. Он с колен не слетал хозяйки милой. Для нее лишь одной чирикал сладко. То сюда, то туда порхал, играя. А теперь он идет тропой туманной В край ужасный, откуда нет возврата.
Будь же проклята ты, обитель ночи, Орк, прекрасное все губящий жадно! Ты воробушка чудного похитил! О, злодейство! Увы! Несчастный птенчик! Ты виной, что от слез, соленых, горьких Покраснели и вспухли милой глазки…
Ни разу не запнувшись, Корнелия с чувством удовлетворения облокотилась на спинку скамеечки и осторожно расправила столу. « Интересно, любит Варин поэзию? - размышляла она, - Наверное, ярым поклонником Катулла он не является, но все же вряд ли ему не понравится, когда он услышит, как я декламирую. И, кроме того, он должен быть сражен моей красотой… Вокруг меня непременно образуется рой мужчин, и я сперва посижу с ними, буду любезничать и шутить, а потом позову и его к нам… Пусть он опешит, когда увидит, что я отношусь к нему без прежней злобы. Его обязательно обрадует такая перемена в моем отношении к нему, и он растает…» Бессмертная вновь оглядела себя в зеркале и ласково улыбнулась отражению. В этот миг она почувствовала приближающийся Зов. Судя по звуку шагов из коридора, Бессмертный направлялся к ее комнате. Когда он приблизился к двери, Корнелия вздохнула с облегчением – это явно был Лепид. Прежде чем постучать, он немного помялся – из чистого кокетства, так как пару дней назад уже случайно узрел Корнелию обнаженной после купания, после чего со смехом заявил ей, что она очень недурна и что если бы его все еще интересовали женщины, он бы непременно склонил ее к кровосмесительной связи. Наконец, братец перестал разыгрывать из себя смущенную невинность и кашлянул. - Входи, Гай, я одета, - улыбнулась Корнелия. - Ооо, - послышался лукавый голос Лепида, после чего он сам появился на пороге, - не передать словами, как ты огорчила меня, дорогая сестра. Я так ждал повторения того чудесного мгновения, когда увидел твою неземную красоту… Гай, несомненно, немного выпил, но это можно было понять только по исходящему от него запаху – пить братец умел отменно и пьянел лишь тогда, когда хотел захмелеть. - Если бы ты вел себя, как настоящий мужчина, дорогой мой братец, - ответила она, кокетливо поджимая губы, - я бы, вполне возможно, и подарила бы тебе такое зрелище еще разок. Но ты, увы, предпочитаешь другой путь… - Что поделать, - пожал плечами Лепид, - у каждого свои пристрастия. Увы, вы, женщины, слишком уж непостоянны и непоследовательны в своих прихотях. Да и что вы можете дать мужчине, кроме сиюминутного удовольствия? – и, видя, что Корнелия собирается возразить ему, он поспешно добавил, - между прочим, гости ждут тебя, моя милая сестрица. Они хотят узреть лучшую из пребывающих ныне на землях Лациума – пусть даже и облаченную в эти одежды, - в глазах – маслинах вновь промелькнула лукавинка. Корнелия усмехнулась: Гай явно пребывал в шутливом настроении – не иначе как среди приглашенных была пара – тройка приятных юношей. - Скажи гостям, что я, так и быть, скоро приду, - сказала она, подмигнув ему, - кстати, а где твой белокурый приятель Антистий? - Он должен прийти с минуты на минуту, - ответил Лепид, уже поворачиваясь, чтобы уйти, - только прошу тебя, будь ласкова с ним. Ну, или, по крайней мере, - добавил он, вспомнив, очевидно, сцену в атрии, - не задевай его и не обижай зря. Антистий очень славный. Последняя фраза была сказана совершенно бесстрастно, но Бессмертную задело, что Гай помнит о том неудачном упражнении в фехтовании. - Кстати, а ты не пробовал пообщаться с Антистием более тесно? – съязвила она вдогонок Лепиду. Тот обернулся, и по его спокойному в этот миг лицу Корнелия не поняла, обижен он или нет. - Я искренне сомневаюсь, сестра, что Антистий может испытывать к кому – либо симпатию. И поэтому, пусть даже он и согласился бы разделить со мной ложе, я бы не согласился. « Маленькому Гаю Лепиду хочется тепла », - фыркнула Бессмертная, глядя на покачивающуюся портьеру, скрывшую за собой изящную фигуру Бессмертного любителя мальчиков. Едва она подумала так, как уловила появление в доме еще одного Зова. Очевидно, Варин – таки появился. Глубоко вдохнув и в очередной раз посмотрев на себя в зеркало, Корнелия слегка поправила прическу и еще раз повторила про себя выученные строчки, после чего подождала еще некоторое время и не спеша двинулась по направлению к пиршественной зале. Подойдя к портьере, Бессмертная придала своему лицу загадочное и равнодушное выражение, после чего отодвинула портьеру и шагнула вперед. В центре залы располагались придвинутые друг к другу и накрытые красивыми скатертями столы, которые ломились от оставшихся закусок и только что принесенных горячих блюд. Сидевшие за столом нарядно одетые мужчины и женщины – добрая половина их напялила на себя никчемные светлые парики – и угощались явствами, которые предложил им повар Лепида. Тут были и сваренный с финиками фламинго, и страус в сладком соусе, и лань в соусе луковом, и фаршированные мясом голубей и поросенка сони, и жареные попугаи, и сваренные в собственных перьях горлицы, и много других изысканных горячих блюд. Во главе стола восседал Гай Лепид, неподалеку от него в ленивой позе расположился по сравнению с другими гостями достаточно скромно одетый Варин. Заметив на лице белокурого привычное скучающее выражение, Корнелия хмыкнула про себя и под одобрительные возгласы и приветствия гостей прошла к своему месту и села подле Лепида, который беседовал с каким – то пожилым сенатором. Поприветствовав сидевших рядом с ней ее знакомых, Бессмертная, наконец, обернулась к сидящему через два места от нее Варину и приветливо произнесла: - Приветствую тебя, отважный Антистий! Варин перевел на темноволосую красавицу ничего не выражающий взгляд голубых глаз и кивнул в ответ, однако, не зевая: - И ты здравствуй, прекрасная Корнелия. « Вот он уже и отметил мою красоту! Начало, кажется, вполне успешное…» - Я рада, что ты, наконец, почтил дом Гая своим присутствием, - ответом на ее слова стал едва заметный кивок, после чего белокурая голова чуть склонилась набок, а голубые глаза рассеяно скользнули по фигуре Корнелии, - мне бы хотелось извиниться за то, как мы попрощались с тобой в последний раз, - никто из присутствующих, кроме Лепида, конечно, не знал, о чем она говорит, поэтому никому и в голову не пришло, за что сейчас извиняется гордая Бессмертная, - я вовсе не хотела тебя обидеть. Гай сзади пробормотал что – то одобрительное, но она не расслышала, что именно – все ее внимание было обращено на Варина, и ей стоило определенных усилий скрывать то обстоятельство, что она с особым пристрастием ждет реакции белокурого наглеца на ее предложение мира. Варин лениво обвел взглядом окружающих, не задерживаясь ни на одном из лиц надолго, будто добиваясь тем самым, чтобы внимание всех, кто слышал слова Корнелии, обратилось на него. Когда взоры сидящих рядом устремились на него, белокурый вновь посмотрел на Корнелию и, чуть растягивая слова, сказал: - Да я вовсе и не обиделся, да и стоило ли обижаться? И ты меня прости, если я чем – то задел тебя в прошлый раз. Варин в прошлый раз, безусловно, задел Корнелию, и прощать она его вовсе не собиралась, но ему об этом знать не полагалось. Зато нельзя было не отметить, что на примирение мерзавец пошел если и не с большой охотой, то, во всяком случае, очень легко, а это не могло не радовать. Изобразив на лице сдержанное дружелюбие, Бессмертная ответила: - И я также не обиделась на тебя, Антистий. Я просто немного вспылила, но такое со мной иногда случается. - О, со мной тоже, - заявил Варин, и Корнелии показалось, что он ей подмигнул, - а иногда у меня вообще бывают приступы такой ярости, что я вовсе не могу себя сдержать. « Похоже, этот мерзавец шутит. Сомневаюсь я, что бывают моменты, когда он не может себя контролировать. Если уж даже после того, как ему плюют в нахальную физиономию, он умудряется выглядеть самодовольно и убеждать окружающих в том, что ему нет равных, то вряд ли что – то может заставить его показать свою ярость. Другое дело, что его наверняка можно рассердить. Но виду он все равно не подаст, хитрый лис. » - В самом деле? – шутливо подняла бровь Бессмертная, поудобнее устраиваясь напротив Варина и бросая взгляд на уставленный кушаньями стол, не преминув отметить, что тарелка самого белокурого наглеца почти пуста, - и как же ты преодолеваешь такие приступы ярости? - В самом деле, Антистий, - подхватил сосед Варина, пухлый краснолицый сенатор лет сорока с большими залысинами и вздутыми венами на шее, - расскажи, как ты справляешься с этой напастью? - Ну, - протянул тот, - есть несколько способов. Можно, например, отправиться погулять по Риму. Иногда во время таких прогулок можно стать свидетелем прелюбопытных сцен, - уголки красивых губ чуть поползли вверх, а глаза лукаво поспотрели на Корнелию, - ну а если не тянет выходить из дома, то можно почитать труды историков, это очень успокаивает. Или вспомнить на память несколько стихов из «Илиады», что тоже весьма пособствует успокоению. Не так ли, дорогой мой Гай? – обратился он к Лепиду, который, полуприкрыв веки, внимательно слушал приятеля. - Право же, «Илиаду» я для успокоения еще никогда не читал, - ответил братец, принимая бокал вина из рук обходившего стол раба, - но не премину попробовать, когда дух мой возмутится настолько, что я не смогу взять себя в руки проверенными и привычными мне способами. - И все же я сомневаюсь, Гай, - произнес Варин, будто немного поразмыслив, - что «Илиада» поможет тебе в твоих невзгодах. Ведь ты обычно волочишься за женским полом, а тут Гомер советник не из лучших. Корнелия хмыкнула такой подначке в адрес братца, а сам Лепид решил продолжить начатую своим приятелем шутку: - Да, Антистий, увы, я очень уж невоздержан во всем, что касается женского пола, - было видно, что сперва он едва удерживает смех, но затем Гай вошел в раж и стал говорить с серьезной миной, - иногда я просто теряю голову, когда увижу свежее женское личико… Или угадаю контуры прекрасной фигуры под туникой… Или случайно увижу эти контуры без туники… - он бросил на Корнелию едва заметный и понятный только им двоим взгляд, - и тогда будто огонь начинает гореть в моих жилах, и я чувствую, что готов отдать все свое состояние за обладание увиденным мной сокровищем. Но затем, увы, очарование рассеивается, а потом начинают проступать недостатки прелестницы, меня очаровавшей, - Лепид с сожалением опустил глаза и покачал головой, - у одной оказываются слишком короткие ноги, у другой – чересчур длинные пальцы на руках, у третьей – родинка в самом неподходящем, хи-хи, месте. И почти у всех – скверный характер, - он обвел слушателей взглядом, словно ища сочувствия, - потому – то я и считаю женский пол коварным и неблагодарным, - черные брови воинственно поползли вверх, и лицо Гая приняло прямо – таки поэтическое выражение. - Брось, Гай, только не вздумай рассказывать нам, что ты разочаровался в женском поле, - очевидно, Варина очень забавлял этот шутливый диалог. Лепид в ответ горестно вздохнул, а белокурый вдруг стал декламировать что – то очень знакомое: - Вижу, вижу, в распутную девчонку Ты влюбился и совестно признаться. Не проводишь ты ночи в одиночку. Молча спальня твоя вопит об этом, Вся в цветах и пропахшая бальзамом, И подушка, помятая изрядно, И кровати расшатанной, на ножках Не стоящей, скрипенье и дрожанье Не поможет молчать и отпираться. Ты таким не ходил бы утомленным, Если б втайне страстям не предавался.
Корнелия хорошо запомнила, как Варин читает стихи вслух: медленно переводя взгляд с одного слушателя на другого, не сбиваясь, не спеша, практически без выражения. Однако немного привыкнув к манере белокурого умника выражаться, она догадалась, что у него веселое настроение, потому – то он и забавляется декламированием и подтруниванием над Лепидом, который, выслушав последнюю строчку, не стал сдерживать всеми силами скрываемый до этого смех и, заливаясь, откинулся назад. Тут глаза Варина, по – прежнему обводившие всех слушателей – а слушали его уже все гости – посмотрели в глаза Корнелии, остановились на мгновение и продолжили скользить по зале. Однако этого мига хватило Корнелии для того, чтобы понять, почему эти строчки показались ей знакомыми – это был отрывок из той же поэмы Гая Валерия Катулла, посвященной старшему брату ее супруга, Корнелию Непоту, строки из которой она выучила к сегодняшнему вечеру. Немного удивившись такому совпадению, Бессмертная решила, что самое время и ей оживить беседу стихами. - Но учти, Гай, - сказала она, когда веселье немного утихло, - если тебе доведется испытать настоящую любовь, то относись к ней бережно, чутко, не упусти и не оскверни это чувство. Не то придется вспоминать другие строчки из Катулла, - она сделала рукой плавный жест, улыбнулась, мельком глянула на Варина и начала цитировать: - Плачь, Венера, и вы, Утехи, плачьте! Плачьте все, кто имеет в сердце нежность! Бедный птенчик погиб моей подружки, Бедный птенчик, любовь моей подружки. Милых глаз ее был он ей дороже. Слаще меда он был и знал хозяйку, Как родимую мать дочурка знает…
Слова всплывали у нее в памяти сами, она не прилагала практически никаких усилий, чтобы вспоминать, что нужно говорить дальше, сосредоточив все внимание на том, чтобы ее голос звучал чарующе и увлекал слушателей. После нескольких строк она обвела глазами окружающих ее и заметила в глазах одних восхищение, в глазах других – жажду обладания, и даже в глазах Лепида мелькнула искра интереса. Еще не глядя на Варина, она продолжала декламировать, не сбиваясь и не сомневаясь в успехе: - Он с колен не слетал хозяйки милой. Для нее лишь одной чирикал сладко. То сюда, то туда порхал, играя…
Наконец, Корнелия взглянула на Варина. Она ожидала увидеть привычное непроницаемое выражение на его лице и не ошиблась. Хмыкнув про себя, она чуть перевела дыхание, и следующие слова уже готовы были сорваться с ее губ, как вдруг во взгляде обращенных на нее равнодушных голубых глах мелькнуло подобие интереса, они посмотрели на нее будто бы с вниманием, а правая светлая бровь чуть поползла вверх. Бессмертная вновь хмыкнула про себя и уже открыла рот, чтобы закончить свое поэтическое выступление, как вдруг к своему ужасу обнаружила, что забыла дальнейшие слова. « Проклятье! Как я могла забыть… Нужно немедленно вспомнить… » Она попыталась оторвать взгляд от ненавистных голубых глаз, но поняла, что если сделает это, то будет выглядеть еще смешнее. Почувствовав, что еще пара мгновений промедления, и гости Лепида поймут, что она попросту забыла, что проклятый паскудник Катулл написал дальше, Бессмертная яростно нахмурила брови, затем вспомнила, что это придает ее лицу неуместное сейчас свирепое выражение, немедленно прикрыла глаза, чтобы движение бровей выглядело как можно более невинно, открыла глаза вновь и увидела, как лицо Варина принимает обычное выражение. - А теперь он идет тропой туманной В край ужасный, откуда нет возврата…
« Вспомнила! Дурак, тебе не сбить меня своими глупыми взглядами! »
Будь же проклята ты, обитель ночи, Орк, прекрасное все губящий жадно! Ты воробушка чудного похитил! О, злодейство! Увы! Несчастный птенчик! Ты виной, что от слез, соленых, горьких Покраснели и вспухли милой глазки…
Закончив, Корнелия победно оглядела слушателей. Раздались восторженные голоса, среди которых прозвучал и голос Лепида, воздавшего ей какую – то шутливую похвалу. Бессмертная не стала смотреть на Варина, но, улыбаясь и оглядывая сотрапезников, внимательно слушала, не скажет ли что белокурый умник. - Ну что же, отрадно, что члены семьи Непота отдают долг славному Катуллу и помнят некоторые его строчки, - раздался, наконец, ленивый голос, - особенно отрадно, что их помнит женская часть семейства. - Отчего же? – спросила Корнелия, не зная толком, как ей понимать сказанное. - Оттого, что у женщин, увы, не очень хорошая память, - Варин аккуратно взял с блюда теплое африканское пирожное с вином и медом, - впрочем, сейчас мы убедились, что у некоторых она очень даже хорошая. Равно как и искусство декламации, - он чуть улыбнулся совершенно искренней улыбкой, и Бессмертная с облегчением поняла, что ее замысел начал воплощаться в жизнь. %
Искар открыл глаза и медленно поднялся на своей постели. Уснуть никак не получалось, и сколько он не пытался не думать об этом, приходилось в конце концов признать, что было тому причиной. Его нового господина не было дома, а в кабинете за дверцей шкафа, которую юноша запомнил, стояла статуэтка Великого Бога его народа. Конечно, дверь кабинета могла быть заперта – этого следовало ожидать скорее всего – но пока теплилась хоть небольшая надежда, молодому человеку невероятно хотелось еще раз увидеть конную фигуру, скачущую к дереву. Подождав, пока глаза привыкнут к темноте, Искар огляделся, стараясь определить, не видит ли его кто – нибудь из его новых товарищей. Похоже, все они крепко спали. У Антистия Варина было немного рабов – по сравнению с Гаем Лепидом так и вовсе мало. Новый хозяин Искара, как тот уже успел заметить, не любил роскошь, и рабов держал лишь самых необходимых. Как понял юноша по первым дням его пребывания в этом доме, хозяина тут уважали и слушались беспрекословно. Антистий был достаточно строг, но справедлив, и если раб выполнял его приказания в точности, то всегда мог рассчитывать на хорошее к себе отношение и понимание в случае, если допускал в дальнейшем небольшие огрехи по службе. Рабов, которые не удовлетворяли требованиям Варина, тот, по словам новых товарищей Искара, попросту продавал, даже не утруждая себя наказывать их с помощью плетей и других приспособлений, и это в доме Антистия считалось худшим из всех возможных наказаний. Приняв решение, Искар почувствовал, как спину немного холодит от возбуждения, и медленно встал со своего места. Замерев на месте, он некоторое время обводил спящих рабов взглядом, после чего решился пошевелиться и сделал пару шагов по направлению к портьере, которая отделяла помещение рабов от коридора первого этажа дома Антистия. Остановившись, юноша снова осмотрел всю комнату и пару раз шагнул к выходу. Так, медленно и осторожно, Искар добрался до портьеры и, аккуратно отведя ее край рукой, выскользнул в коридор. В коридоре было темнее, чем в комнате, и молодой человек некоторое время стоял с закрытыми глазами, а потом открыл их – это всегда помогало видеть в темноте немного лучше. Для верности протянув вперед правую руку, Искар направился к лестнице, ведущей на второй этаж. Дойдя до нее, юноша остановился и прислушался. Казалось, в доме все спало. Не уловив ни одного звука, он поставил ногу на первую ступень лестницы и не спеша перенес на нее свой вес. Продолжая прислушиваться к тишине, молодой человек поднялся по лестнице, босыми ногами чувствуя холод каждой преодолеваемой им мраморной ступеньки. Оказавшись наверху, он несколько смелее – на втором этаже жил только хозяин, а его сейчас дома не было – прошел к кабинету и остановился, не решаясь дотронуться до двери. Наконец, Искар глубоко вздохнул и толкнул дверь вперед. К его удивлению, она оказалась не заперта и приоткрылась, позволяя ему заглянуть внутрь кабинета. Судорожно сглотнув, юноша приоткрыл ее ровно настолько, чтобы протиснуться внутрь, и, оказавшись в кабинете, закрыл обратно. Комната была залита лунным светом, который пробивался из – за неплотно задернутых занавесей на окне. Постояв немного, оглядывая представшую перед его глазами картину, молодой человек обернулся к шкафам и почти мгновенно нашел глазами ту дверцу, за которой должна была стоять статуэтка Дарзаласа. Прошагав по освещенному лунным светом пространству кабинета, Искар оказался у шкафа, присел, открыл дверцу и тут же разглядел внутри столь притягивавшую его внимание фигуру всадника, мчащегося к дереву, вокруг которого обвился змей. Не решаясь прикоснуться к этой статуэтке, постепенно становившейся в его глазах святыней, он просто зачарованно смотрел на нее, представляя, как там, где – то далеко – далеко, по бескрайним равнинам скачут на конях в атаку мужчины его народа, стремясь быть похожими на своего Великого Бога. Ведь и он сам мог скакать среди них на лихом коне, если бы не попал в рабство и не оказался вдали от своей земли и своих родных. Он мог бы стать воином, гордостью своего отца, надеждой и опорой своей матери; у него могли быть братья и сестры, и работал бы он не на господ, а для родных ему людей, для своей семьи. Потом он встретил бы девушку, которую захотел бы взять себе в жены, и она полюбила бы его. У нее были бы черные волосы и веселые черные глаза, и их дети были бы похожи на нее. Едва успев подумать, что у фракийцев вряд ли есть черноволосые девушки, Искар прислушался. С первого этажа раздавались какие – то звуки. Затаив дыхание, юноша понял, что слышит голос Антистия, вероятно, разговаривавшего с привратником. Вздрогнув, молодой человек в мгновение ока закрыл дверцу шкафа, бросился к двери и только тут понял, что хозяин вполне вероятно находится рядом с лестницей и увидит, как его новый раб спускается со второго этажа, где никто из рабов практически никогда не бывал. Поняв, что попал в переплет, Искар оглянулся, отчаянно ища место, где можно было бы спрятаться и дождаться того времени, когда Варин пойдет спать. Наконец, на глаза ему попалась самая дальняя дверца все того же длинного шкафа – она была высотой в человеческий рост, и можно было надеяться, что за ней найдется место для того, чтобы он там уместился. Слыша, как кровь стучит у него в висках, юноша рванулся к дверце и потянул ручку на себя. К его ужасу, дверца оказалась заперта. Замерев на мгновение и затаив дыхание, Искар прислушался к звукам снаружи. Голос Антистия по – прежнему звучал внизу, однако не стоило рассчитывать, что хозяин задержится там надолго. Главной надеждой молодого человека было то, что Варин даже не заглянет в кабинет, а сразу уйдет в свою комнату, но этого могло и не произойти, и в этом последнем случае судьба обнаруженного в господском кабинете раба будет ужасна – Антистий, разумеется, немедленно продаст его; более того, зная, чего он боится больше всего, жестокий Варин вернет его обратно Гаю Лепиду. Вздрогнув от одной мысли об этом, Искар бросил взгляд на окно. Кабинет хозяина находился на втором этаже, и из него вполне можно было бы спрыгнуть вниз. Первым порывом юноши было поскорее открыть окно и взобраться на подоконник, но затем ему в голову пришла мысль о том, что, даже если он останется цел и невредим после прыжка вниз, окно останется открытым; более того, ему еще нужно будет незаметно для всех пробраться назад в дом снаружи. Осознав, что прыжок из окна чреват неприятностями, молодой человек в отчаянии рванул на себя дверцу шкафа, за которой хотел спрятаться, и с удивлением, переходящим в радость, обнаружил, что она вовсе не заперта, а попросту туго закрыта. Почувствовав прилив сил, Искар дернул дверцу еще раз и распахнул ее. Внутри, к его неизъяснимому облегчению, было пусто, не считая каких – то свитков, лежащих внизу. Осторожно подвинув их так, чтобы не наступить, юноша залез в шкаф и зашарил рукой по внутренней стороне дверцы в поисках ручки. Таковой там не оказалось, и он, обливаясь холодным потом и надеясь, что у него есть еще несколько мгновений, как мог, притворил дверцу, затем просунул в оставшуюся щель конец своей туники, прищемил его и потянул на себя. Дверца плотно закрылась, и Искар оказался в полной темноте. Не веря тому, что оказался внутри, он осторожно вдохнул в себя спертый воздух шкафа, медленно выдохнул и прислушался, стараясь за стуком своего сердца услышать какой – нибудь звук снаружи. Некоторое время он ничего не слышал и потому вздрогнул, когда скрипнула дверь в кабинет. Раздались шаги входящего человека, после чего дверь скрипнула снова, закрываясь. Антистий – Искар рассудил, что больше это никто не мог быть – прошелся по кабинету и, видимо, остановился в какой – то его точке. Сколько ни пытался юноша услышать что– нибудь, все было тщетно. Он даже не смог ответить себе на вопрос, присел ли Варин или остался стоять. В такой полной тишине прошло некоторое время, и молодой человек почувствовал, как ноги начинают затекать. Пошевелиться он не смел, опасаясь зашелестеть свитками, лежащими внизу, и проклиная себя за то, что не утерпел и полез в кабинет хозяина. В конце концов, если уж ему так не терпелось посмотреть на статуэтку еще раз, можно было просто попросить Антистия показать ее – тот наверняка не стал бы отказывать в такой просьбе. В довершение всего Искару, как никогда кстати, захотелось чихнуть. Изо всех сил зажав себе нос пальцами, юноша зажмурился, понимая, что, чихнув, может от ужаса потерять сознание. В голове промелькнула глупая мысль, что нельзя быть таким малодушным, после чего желание чихать вдруг отступило. Вздохнув с облегчением, молодой человек вновь замер, пытаясь представить, сколько еще Варин будет сидеть или стоять без движения. Поначалу он еще размышлял об этом, а затем ему в голову пришла мысль, что гораздо более разумно будет подумать о том, кто из них первым пошевелится так, что услышит другой. Осторожно вздохнув, Искар представил, с каким удовольствием сейчас встал бы в полный рост и размял затекшие ноги, после чего ему стало совсем уж тоскливо, и он решил набраться терпения и попробовать ни о чем не думать. Спустя еще некоторое время ноги перестали ощущаться частью его тела, но юноша, стиснув зубы, продолжал сидеть тихо. В душном шкафу у него в слегка гудящей голове родилась немного больная мысль о том, что теперь дело чести дождаться сперва какого – нибудь звука от Антистия, а потом уже обнаружить свое присутствие. Едва он подумал так, как снаружи шкафа раздался голос, заставив его подпрыгнуть от неожиданности: - Интересно, все фракийцы такие невоздержанные, находчивые, выносливые и упертые? Не зная, что на такое ответить и даже забыв, как ему было страшно минуту назад, Искар продолжал молчать. - Ты там не задохнулся, отважный почитатель Дарзаласа? – голос Варина звучал немного насмешливо, - или тебе нравится сидеть в шкафу? Если тебе там удобно, то ты вполне можешь перебираться туда жить, это будет, по крайней мере, забавно. Я буду рассказывать, что у меня в шкафах живут рабы. Неожиданно для себя юноша улыбнулся подначке Варина и попробовал встать с корточек, после чего благополучно рухнул на колени прямо в шкафу. - Кажется, моему кабинету грозит разрушение, - Антистий подошел к дверце шкафа и слегка потянул на себя ручку, - дорогой мой, благоволи подтолкнуть дверцу изнутри, а то мне неохота напрягаться. Молодой человек повиновался и спустя мгновение увидел стоящего перед ним в лучах Луны, режущих привыкшие к темноте глаза, Варина. - Ну и как там, уютно? – поинтересовался белокурый, разглядывая Искара без особого интереса. - Господин… Я вовсе не виноват… То есть… - юноша вспомнил, в какой ситуации находится, и улыбку как ветром сдуло с его лица. - Конечно, не виноват, - с пониманием кивнул Антистий, глядя, как его раб безуспешно пытается подняться на затекшие ноги, - я в этом ни капли не сомневаюсь, - подождав несколько мгновений, он поднял бровь, - Я гляжу, тебе, и правда, понравилось в шкафу. Может, ты все же решишься покинуть свое укромное убежище? Это прозвучало совсем не зловеще, и в глазах Варина не было уже знакомого молодому человеку жестокого выражения, но ему отчего – то стало очень неуютно, когда он услышал эти слова. Ноги, наконец, стали его слушаться, и он сумел, неуверенно сохраняя равновесие, вылезти из шкафа. - Поздравляю, ты достойный раб своего бывшего хозяина, - взгляд рассеянных голубых глаз скользнул по фигуре Искара, - любезный Гай Лепид сегодня на устроенном им же пиру изрядно нагрузился вином, однако сумел уйти в свою спальню, да еще и без посторонней помощи. Несмотря на то, что обстановка не располагала к воспоминаниям, юноша припомнил, что Лепид, и в самом деле, никогда не напивался настолько, чтобы оставаться спать за общим столом, как это делали многие его гости, - напротив, любитель мальчиков всякий раз из последних сил вставал со своего места и покидал пиршественную залу. - Господин… Я все объясню… - Не сомневаюсь, - лениво протянул Варин, - но для начала будь так добр, закрой дверцу шкафа. После того, как это указание было выполнено, Антистий уселся в то самое кресло, где сидел при их прошлой беседе в этом кабинете. Искару показалось, что это было невероятно давно, и он подумал о том, что тогда он был, в сущности, счастливым рабом: его хозяин позволил ему сидеть в таком же кресле, показывал статуэтку бога его народа и рассказывал про него. Увы, из – за своей собственной глупости и невоздержанности ему предстояло лишиться всего этого. Оставалось лишь надеяться, что Варин не додумается вернуть его обратно ненавистному Лепиду. - Ну так что ты там хотел объяснить? – поинтересовался Антистий, прикрывая зевок рукой, - я внимательно тебя слушаю. - Господин… - юноша попробовал придумать какое – то объяснение своему поступку, которое могло бы смягчить наказание, но посмотрел в ничего не выражающие голубые глаза и совсем сбился с мысли, - я… Просто я… - Очевидно, фракийцы вдобавок к прочим своим достоинствам еще и необычайно красноречивы, - если бы на лице Варина было выражение, хоть отдаленно напоминающее насмешку, молодой человек подумал бы, что хозяин над ним издевается, однако красивое лицо белокурого было бесстрастно. - Я… я не знаю, как так вышло… - только и сумел выдавить из себя Искар. - Ну что же, - подытожил Антистий, - видимо, нам придется довольствоваться столь полным и ясным объяснением произошедшего. В таком случае ступай к той дверце шкафа, которая скрывает то, что так привлекает твое внимание. Молодой человек нерешительно посмотрел на своего хозяина, и тот жестом указал ему в сторону дверцы, за которой стояла вожделенная статуэтка. Послушно подойдя к указанному месту, юноша вновь глянул на белокурого. - Достань статуэтку. Не веря своим ушам, Искар исполнил приказание и, повинуясь тихому равнодушному голосу, поставил статуэтку всадника на стол перед Варином, а сам встал рядом, глядя на нее во все глаза. - Ноги сильно затекли? – вот если бы сейчас лицо спрашивающего выразило хоть что – нибудь, если бы Антистий сделал только движение бровями, то юноша подумал бы, что тот ему сочувствует или, по крайней мере, действительно, интересуется тем, о чем спросил; но лицо белокурого напоминало маску. - Не очень... – соврал молодой человек, не понимая еще, как ему следует себя вести. - А ну – ка присядь, - скомандовал Варин. Искар попробовал присесть, но немедленно потерял равновесие и был вынужден выставить руки вперед, оказавшись на четвереньках. - Фракийцы же выносливы, как атланты, я и забыл. Для них отсидеть ноги так, что не можешь твердо на них стоять это всего лишь дать им немного затечь. Ладно, дорогой мой, довольно. Если ты будешь стоять, ты, чего доброго, упадешь еще разок и что – нибудь разобьешь. А некоторые вещицы тут стоят подороже тебя. Немногие, правда, но все же. Сядь. Юноша послушно сел на краешек кресла и потупил взгляд. - Кстати, - белокурый продолжал тихо и спокойно говорить, - ты знаешь, что ты сам с точки зрения римских законов являешься ничем иным, как вещью? - Вещью? – переспросил удивленный юноша. - Ну да, вещью, - подтвердил Антистий и слегка кивнул, - всего лишь вещью. Тебя можно продать, обменять, подарить. Вот, например, твой предыдущий хозяин, добрейший Лепид, подарил тебя мне. А сам до этого тебя купил, насколько я могу предположить. Тебе это никогда не приходило в голову? - Нет, господин… - ответила несколько сбитая с толку вещь. Искар считал римлян высшим и лучшим народом, это подтверждалось их господством над миром; и ему, разумеется, было известно, что раба может постигнуть все перечисленное его хозяином, но все же суждение о том, что он, Искар, является вещью, было для него новым. - Ну вот, хотя бы теперь об этом узнаешь, - очевидно, Варин был не против поговорить со своей вещью, - более того, тебя как вещь можно классифицировать по различным признакам. Ты знаешь, что такое классификация? - Нет, господин… - Право же, фракийцам немного не хватает образованности. Классификация это, если говорить просто, разделение различных объектов на виды по определенным признакам, - голос Антистия звучал монотонно, но юноше стало интересно, и он внимательно слушал, - вот, например, дверцы шкафа. Их можно разделить на виды по такому признаку, как пролезаемость через них фракийцев. В соответствии с этой классификацией дверцы шкафов делятся на те, через которые фракийцы могут пролезть, и те, через которые фракийцы пролезть не могут. Примером первых может служить дверца, за которой ты некоторое время назад отважно сидел, - белокурый сделал небольшой перерыв и поставил статуэтку Дарзаласа поровнее, - а примером вторых – дверца, за которой стояла вот эта статуэтка. Рабов в зависимости от их поведения по ночам можно разделить на тех, кто ночью смирно спит, и тех, кто ночью бродит по дому и классифицирует отдельные уголки кабинетов своих хозяев на те, где можно спрятаться, и те, где спрятаться нельзя, - красивые губы тронула едва заметная улыбка, и еле сдерживающий смех в этой далеко не самой смешной сцене Искар широко улыбнулся, словно принимая улыбку хозяина за приглашение немного дать выход напряжению, - Я понятно объясняю? - Да, господин, - ответил юноша, едва сдерживаясь, чтобы не прыснуть. - Еще рабов можно в зависимости от наличия такого качества, как понятливость, разделить на понятливых, не очень понятливых и совсем не понятливых, или попросту туповатых. Могу дать тебе совет: постарайся быть понятливым рабом. - Я… я буду понятливым рабом, господин… - мысли в голове Искара путались, он так и не мог понять, к чему Антистий говорит все это. - Ну – ну, посмотрим, - кивнул хозяин. Юноша некоторое время молчал, пытаясь привыкнуть к такой манере разговора, как вдруг осознал, что сказал сейчас Варин. Сказанное белокурым означало то, что он собирается посмотреть, каким рабом будет он, Искар. Поняв, что остается у своего нынешнего хозяина, молодой человек чуть было не упал перед ним на колени от счастья. - Ну а если без шуток, - голос Антистия зазвучал снова, - то рекомендую запомнить те классификации вещей, которые я тебе сейчас назову. Для тебя это будет полезно. Так, по способности вещи сохранять при разделении свое прежнее хозяйственное назначение выделяют вещи делимые и неделимые. Делимые вещи суть те, которые такое назначение при разделении сохраняют. Например, сыр. Его назначение – быть съеденным. И если я возьму и разделю большой кусок сыра на два куска, то каждый из этих кусков я все равно смогу съесть. Неделимые же вещи суть те, которые при разделении утрачивают свое прежнее назначение. Напрмер, ты. Твое назначение как вещи – служить хозяину. А если тебя разделить на сколько – нибудь равноразмерные части – напополам, скажем – ты будешь не очень – то полезен. Это первая классификация вещей, - Варин замолчал, будто переводя дух, и обвел взором залитый лунным светом кабинет, - Далее, вещи можно делить по степени их связи с землей, то есть по тому, может ли вещь выполнять свое хозяйственное назначение в отрыве от земли. В соответствии с этой классификацией выделяют вещи движимые и недвижимые. Недвижимые вещи суть те, что не могут выполнять свое хозяйственное назначение без связи с землей. Это, например, различные строения. Движимые же вещи могут выполнять такое назначение без связи с землей, в отрыве от нее. Это, например, ты. Видишь, ты неделимая движимая вещь. Ну – ка, повтори. - Я неделимая движимая вещь, - послушно повторил Искар. - Так оно и есть. Ну а теперь повтори все то, что я сказал про эти две классификации, желательно слово в слово… %
Ragneda Мдя...так и хочется сказать, что один Очень Старый Парень просто слегка издевается, но в общем доброжелательно натаскивает будущего ученика:) Впрочем, это уже пирсономания:)
Пост N: 1238
Зарегистрирован: 17.08.05
Откуда: Подмосковье
Рейтинг:
4
Отправлено: 17.06.08 10:59. Заголовок: Мания манией, но люб..
Мания манией, но любитель шнырять по кабинетам вполне смотрится кандидатом в наблюдатели. ЗЫ. А как со шкафами было в Римской империи? Я почему-то считала, что сей предмет от эпохи Возрождения родословную ведет.
Отправлено: 17.06.08 11:17. Заголовок: Эхо Относительно шк..
Эхо Относительно шкафов я встречал разные позиции. То, что шкаф был известен еще до эпохи Возрождения, бесспорно. В большинстве своем исследователи относят появление шкафов к эпохе Средних веков. Так что я немного пофантазировал, хи-хи.
Отправлено: 17.06.08 11:32. Заголовок: Эхо Ну, на разных с..
Эхо Ну, на разных сайтах про историю мебели в основном пишут, что шкафы пришли из готических замков европейского Средневековья. А у меня еще и книжка есть одна по близкой теме, там тоже нечто подобное написано. Ну и потом, даже если включить память читателя, то без большого напряжения вспоминаются шкафы, которые были в романах про рыцарей.
- Надеюсь, он сумеет остаться незамеченным, - проговорил Ливий, глядя вслед удаляющемуся в сторону обитаемой части города Сульпиция. - Должен суметь, - кивнул Элефонор. Старший Служитель сидел на корточках, прислонившись спиной к полуразвалившейся стене и щурил глаза на солнце, - по крайней мере, еда и вода нам все равно нужны, а рынок не так уж далеко. Ему должно сильно не повезти, чтобы оказаться замеченным кем – нибудь из Бессмертных. Причем не просто кем – нибудь, а именно тем, кто тоже ждет Пророчества о Последнем. И все это при условии того, что еще один такой Бессмертный есть. - А этот Бессмертный, если он, конечно, есть, точно не знает то место в Риме, которое ты пока от меня скрываешь, где Вы обычно служите Великому? – поинтересовался Терм. Он, конечно, не обижался на то, что ему пока не сообщалось о метонахождении святилища, но любопытство брало свое. - Мы не служим Великому в этом месте, - мягко поправил его пепельноволосый, - Великий не требует формального служения – обрядов, постов и прочего. Обряды и запреты придуманы людьми, которые от лица придуманных ими же богов требуют соблюдения этих формальностей. Наше служение Великому заключается в том, что мы из раза в раз доказываем, что именно он истинный бог. Марк Сур и Авиуд играли в шахматы внизу, и Ливий решил воспользоваться уединением с Элефонором и удобной канвой разговора, чтобы задать интересовавший его вопрос: - Скажи, Элефонор, почему в поединке с Вашей стороны участвуют трое? Ведь таким образом вы всегда будете доказывать истинность Великого. Никто не сможет отрубить головы троим Бессмертным, сражаясь против них одновременно. Даже если противник будет настолько силен, что сумеет лишить головы одного из вас, у него останется буквально несколько мгновений до Перехода Силы, чтобы расправиться с остальными двумя, а это невозможно… - Я понял, куда ты ведешь, - кивнул Старший, - на твой взгляд, более справедливым и честным было бы, если бы мы доказывали единственную истинность Великого в поединке один на один. - Это выглядело бы более честно… и… и более убедительно, - развел руками Терм. - Так кажется лишь на первый взгляд, - Элефонора, похоже, ни капли не задели эти слова Ливия, голос пепельноволосого звучал мягко и спокойно, - я постараюсь объяснить тебе, почему ты неправ. Видишь ли, если бы Поединки Веры проходили один на один, то они бы мало отличались от обычных поединков между Бессмертными. Конечно, на Поединках Веры обязательно присутствуют свидетели, но, тем не менее, можно легко представить себе, что какой – нибудь не очень честный Бессмертный вызовет одного из Служителей на обычный поединок, победит его, а затем будет рассказывать, что это был Поединок Веры. И при большом желании найдет еще и свидетелей, которые это подтвердят. Согласись, тогда наша вера незаслуженно упадет в глазах других Бессмертных. Поединки Веры никогда не проходят по нашему вызову. Они всегда случаются тогда, когда другой Бессмертный бросает вызов нам. Ничто и никто не заставляет его сделать это, кроме уверенности в своих силах и помощи своего бога. Получив вызов, мы всегда предлагаем ему отказаться. Если он упорствует, то ищутся свидетели и обговаривается место и время Поединка Веры. Перед началом этого Поединка мы вновь спрашиваем его, не желает ли он отказаться. Если он и здесь настаивает на своем, Поединок начинается. Во время него наш противник может в любой миг отказаться от его продолжения и признать верховенство нашего бога, и тогда Поединок немедленно завершится, а он останется в живых. Видишь ли, Ливий, люди, которые верят в других богов, почти всегда непоколебимо уверены во всемогуществе своего божества. Они странным и необъяснимым образом уверены также в том, что их бог всегда поддержит их и поможет им – выходит, они убеждены в своей непогрешимости и избранности. У нас такая слепая самовлюбленная вера вызывает недоумение и улыбку. Мы не просим у Великого помощи перед Поединком Веры. Мы служим Ему тем, что побеждаем на этих Поединках. «В словах Элефонора есть определенная логика, - отметил про себя Ливий, - нельзя не признать, что такие правила проведения Поединков веры не оставляют возможности для нечестной игры со стороны других Бессмертных. Только все же думается мне, что это достигается за счет допущения и возведения в правило определенной нечестности со стороны самих Служителей. Впрочем, если их будущий противник сам делает свой выбор, то их вряд ли можно в чем – то винить.» - Пожалуй, с тобой можно согласиться, - решил не спорить Терм, - скажи, а много находится безумцев, которые решаются бросить вам вызов? - Безумцев, - повторил Элефонор, мягко улыбнувшись, - безумцев всегда хватает. В среднем где-то раз в семьдесят с небольшим лет нам приходится выходить на Поединки Веры. Хотя в последнее время они случаются все реже. - Все меньше Бессмертных верят в богов? – спросил Ливий то, что знал и так. - Все меньше людей верят в богов, - поправил его Старший, - и Бессмертных в том числе. И это было вполне предсказуемо давным-давно. - Ты так думаешь? – поднял глаза Терм. - Уверен, - кивнул пепельноволосый, - посуди по себе. Когда ты перестал верить в богов? Только не пытайся сейчас сказать мне, что ты исправно почитаешь Юпитера и весь сонм, - на властном красивом лице промелькнула улыбка. - Даже не помню, - задумчиво произнес Ливий, - пожалуй, окончательно разуверился я после того, как мы с Эсхином познакомились с Эпикуром. Точнее, не разуверился, но пришел к выводу, что боги не имеют более никакого влияния на земные дела. Но и до этого я не припомню, чтобы вера в них играла значительную роль в моей жизни. И даже до знакомства с Эпикуром я уже мало задумывался о том, каким мое поведение здесь, на земле, может показаться богам. Наверное, я перестал об этом задумываться почти сразу после Первой Смерти. - Первая Смерть для многих является таким вот избавлением, - снова кивнул Элефонор, - хотя тут многое зависит от учителя молодого Бессмертного. - Моим учителем был Халкон. Не сказал бы, что он верил в богов, хотя определенные правила поведения у него были. - Я думаю, определенные правила поведения есть у каждого из нас, - Элефонор устроился поудобнее и провел руками по волосам. - Пожалуй, да, - согласился Терм, - хотя не стал бы я столь уверенно говорить это. - Отчего же? – поинтересовался Элефонор, - каждый из нас, каким бы скверным он ни был, удержится от некоторых поступков, причем именно потому, что рассудит, будто поступки эти его недостойны. - Ну да, - хмыкнул Ливий, - наверное, даже Антистий Варин не может совершить какую – нибудь определенную пакость. Кто знает, вдруг он никогда не решится разделить ложе с весталкой или убить собаку? - Кстати, думаю, Варин может считаться исключением, так что ты, возможно, и прав, - неожиданно сказал Старший. - Варин, правда, такое чудовище? – полюбопытствовал Терм. - Редкостное, - подтвердил Элефонор, - пожалуй, другого такого я не встречал. А уж я многих повидал на своем веку. - И он, правда, такой великолепный фехтовальщик, как говорят? - Как тебе сказать, - задумчиво протянул пепельноволосый, - я бы не стал говорить, что великолепный. Конечно, мечом он владеть умеет, спору нет, но есть большое число бойцов куда более искусных, чем он. - Тогда почему о нем идет такая слава? Почему такое большое количество Бессмертных признают его непобедимость? - Искусство убеждения, - ответил Старший, немного прикрыв глаза, - Варин очень уверен в себе, и он умеет убедить в своей непобедимости других. Нельзя не признать, что он очень умный и расчетливый противник, но вовсе не лучший фехтовальщик в мире. Просто-напросто несколько его громких побед в глазах некоторых подтверждают его непобедимость. В том числе и его победа над твоим другом Эсхином. - Да, Варин убил Эсхина, - монотонно подтвердил Ливий, не чувствуя ни печали, ни боли от давней утраты, - причем сделал это на глазах у его последнего ученика. - Думаю, это не самое большое его преступление. Хотя это было довольно рискованно, - Элефонор прислонился спиной к стене и заложил руки за голову, - я слышал, этот Пий горячий мальчишка. Он мог вспылить и кинуться на Варина, когда тот еще не оправился после Перехода Силы. - Любопытно было бы взглянуть на учеников Варина, - эта мысль неожиданно пришла в голову Терму, и он высказал ее вслух, - интересно, таковые вообще существуют? - Существуют, а как же, - ответил Элефонор, и Ливию на мгновение почудилось, что лицо его собеседника немного помрачнело, - почти у всех Бессмертных старше трехсот есть ученики. И потом, от своих учеников, если их должным образом воспитать, можно получать много пользы, что Варин и делает. - О какой пользе ты говоришь? – переспросил Ливий. - Несколько раз Варин пользовался своими учениками для того, чтобы устранить опасных для него Бессмертных. Далеко не всегда это получалось, зачастую его ученики гибли, но иногда он таким образом добивался своей цели. - А Варин все же очень умен, - отметил Терм, - нужно постараться воспитать ученика так, чтобы он лез за тебя в драку с более искусным противником. - Имея достаточную сноровку, это не так уж и сложно сделать, - Старший задумчиво рассматривал свои ладони, - а уж Варин этим умением владеет в совершенстве. Беседа прервалась, и Ливий прикрыл глаза. Разговор об учениках заставил его вспомнить тех, кого воспитывал он сам . « Итимоней… Мой первый ученик, я знаю его без малого полтысячи лет… Мне было всего сто лет, когда я нашел его… Пожалуй, один из немногих, воспоминания о ком доставляют мне если не удовольствие, то удовлетворение. Крезм. Он пробыл Бессмертным всего двадцать два года. Помню, как я был убит горем, когда мне пришлось отрубить ему голову. Мальчишка тогда заставил меня страдать, хотя сейчас я бы убил его без всяких чувств. Но тогда, во время девяносто пятой Олимпиады я был еще молод, и его неблагодарность вывели меня из равновесия на долгое время. Был ли Долоп моим учеником? Я встретил его, пребывая в замешательстве, спустя совсем короткий срок после смерти Крезма. Он едва-едва стал Бессмертным, и я объяснил ему Правила. Конечно, можно было и не убивать его, когда он, рассердившись из – за какого – то пустяка, кинулся на меня с мечом. Но я убил, и сейчас ничуть не сожалею. Не стоит возиться с тем, кто затем может принести тебе огорчение или может начать за тобой охоту, а Долоп был из таких. Ганимеда я встретил в год смерти Аминты Македонского. Пожалуй, он и Итимоней – мои ученики, которыми я доволен. Забавно, эти щенки чуть было не переубивали друг друга, когда Ганимед закончил свое обучение и пустился в свое первое путешествие. Хорошо еще, что Итимоней догадался, что имеет дело с учеником своего учителя. Право, мир бы многое потерял, если бы леворукий Ганимед ушел из него так рано. Херсидам мог бы вырасти достойным учеником, если бы его не убил Халкон в отместку мне. Что ж, дело прошлое, с той поры мы помирились с Халконом, его самого уже нет в живых, а его Сила в конце концов перешла ко мне. Равно как и Сила Херсидама. А вот Трос был настоящим ублюдком. Из – за него мне пришлось драться с Тевкром и убить его, а ведь мы с Тевкром дружили больше ста пятидесяти лет и столько сделали вместе для Афин. Странно, ведь когда-то было время, когда Афины что – то значили для меня… И не просто что – то, они значили для меня почти все… А сейчас мне наплевать и на Грецию, и на Рим… Время делает людей бесстрастными. А Трос все – таки был редкостным мерзавцем, у него не было никакого чувства долга, а это очень скверно. Не прошло и года после смерти Тевкра, как этот молокосос бросил смертную девчонку, из – за которой они сцепились. Все – таки хорошо, что его прикончил Аяс. Были еще Ехий, Актея, но их вспоминать совсем уж не хочется… » Когда Ливий открыл глаза, Элефонора рядом не было – видимо, пепельноволосый посчитал разговор оконченным и спустился вниз к игрокам в шахматы. Терм взглянул на затянутое тучами небо, ощутил порыв холодного для лета ветра и вдруг почувствовал себя старым.
Учить стихи оказалось делом более увлекательным, чем классифицировать себя в качестве вещи по различным основаниям, и Искар почти с удовольствием стоял перед хозяином навытяжку и пересказывал заученные наизусть строфы из поэмы римского поэта, которого звали Гай Валерий Катулл:
- Эту новую маленькую книгу, Жесткой пемзою вытретую гладко, Подарю я кому? – Тебе, Корнелий! Ты безделки мои считал за дело В годы те, когда, первым среди римлян, Судьбы мира всего вместить решился В три объемистых и ученых тома. Получай же на память эту книжку, Хороша ль, худа ль. И пусть богиня Пережить не одно ей даст столетье.
- Хорошо, - прервал его Антистий вялым жестом, - текст ты помнишь хорошо, не запинаешься. Однако тебе нужно стараться читать стихи более выразительно. - Более выразительно, мой господин? – не понял юноша. - Ну да, - ответил Варин, - с большим выражением. Это значит, что ты должен не просто прочитать по памяти стихотворение без ошибок, но своим голосом, своими жестами передать те чувства, которые испытывает герой стихотворения. Например, в прочитанных тобой строчках есть вопрос «Подарю я кому?», и эти слова ты должен произносить с вопросительным выражением, а восклицание «Тебе, Корнелий!» должно передавать чувство признательности и любви к старому другу. Понимаешь? - Да, господин, - кивнул Искар. Объясняя что – то, Антистий говорил понятно и просто, поэтому всегда внимательно слушавший его молодой человек понимал его слова. - Тогда читай дальше, но учитывай это мое замечание.
- Милый птенчик, любовь моей подружки! На колени приняв, с тобой играет И балует она и милый пальчик Подставляет для яростных укусов. Когда так моя прелесть, жизнь, отрада Забавляется, бог весть как, смеется, Чтоб найти утешеньице в заботах, Чтобы страсть (знаю – страсть!) не так пылала, Тут и я поиграть с тобой хотел бы, Чтоб печаль отлегла и стихло сердце.
- Неплохо, - кивнул белокурый, - хотя можно читать гораздо лучше. У тебя еще будет время поупражняться в чтении. А теперь иди и выполняй работу в саду. - Да, господин, - ответил Искар и запнулся, переминаясь с ноги на ногу и не решаясь напомнить, что Антистий вчера пообещал ему после упражнений по заучиванию стихов рассказать про македонского царя Александра, о котором ему так восторженно говорила Ланика. - Ну и что ты стоишь? – поинтересовался Варин, рассеянно глядя будто бы на своего раба и в то же самое время как будто мимо него. - Господин… - Искар, наконец, решился, - господин сказал, что расскажет мне про… - Да – да, про Александра, - голубые глаза на мгновение скользнули по лицу Искара и снова потеряли выражение, - зайди ко мне вечером, и я, так уж и быть, расскажу тебе про этого царя. Ступай.
Примечание. Об Итимонее, Ганимеде и всех других учениках Ливия Терма/Теона см. тему с его биографией на форуме. Для этого в алфавитном указателе необходимо найти имя соответствующего персонажа, напротив которого будут указаны годы биографии, которыми датируются упоминания соответствующего героя в этой биографии. Корнелия в алфавитном указателе значится под своим первым именем Актея. %
Все даты в формате GMT
3 час. Хитов сегодня: 11
Права: смайлы да, картинки да, шрифты да, голосования нет
аватары да, автозамена ссылок вкл, премодерация откл, правка нет
Полгода назад на нашем форуме появилась первая глава "Знака Последнего". 
- участник сейчас на форуме